— А я думал, ты хотела лавры себе.
— Обойдусь, — я внимательно посмотрела на задорный профиль Квентина. — Какие у тебя планы на вечер? У меня второй билет в театр пропадает.
— В театр Роэна?
— Угу?
— Это ради дела?
Я задумалась. Солгать? Нет, не стоит.
— Не совсем. Я хочу посмотреть спектакль.
Квентин вымученно улыбнулся.
— Ладно. Но завтра устроим шопинг.
Я закатила глаза, но покорно кивнула. Уступки — залог мира в отношениях.
Глава 8. Дилетанты и шестеренки
В театр мы прибыли за пару минут до третьего звонка. Всё Квентин виноват. Наводил марафет до умопомрачения. Невесты на свадьбу и те быстрее собираются. Впрочем, выглядел он в смокинге и галстуке-бабочке бесподобно. Даже я залюбовалась. А уж дамочки в партере провожали робота жадными взглядами. И меня заодно. Только не жадными, а завистливыми и оценивающими: достойна ли находиться рядом с ТАКИМ мужчиной.
Мгновение спустя я думать забыла о Квентине и его фан-клубе. На сцене развернулось действо, и всё остальное потеряло значение. Зрительный зал растворился. Остались лишь я и пьеса. История, не показанная, а прожитая. Но меня она заинтересовала не только живой игрой или сюжетом. Почудился некий подтекст, который Роэн Сирень — нарочно или случайно — вложил в сценарий.
Как и в большинстве детективов, в спектакле речь шла об убийстве. Жертва — успешный банкир в расцвете лет. Подозреваемых традиционно набрался ворох: от вереницы родственников до дворецкого и кухарки. Роэн блестяще разложил мозаику, оставляя крючки для зрителя и своевременно вводя новые улики. Умело играл судьбами, подставляя под удар то одного подозреваемого, то другого. Я до последнего не угадала убийцу.
Однако развязка разочаровала. Преступницей оказалась супруга. Банально и печально. Она неделями травила мужа, имитируя болезнь. Но Роэн остался верен себе. Под конец преподнес сюрприз. А именно — ожившего покойника. Предприимчивый банкир вовремя сообразил, что дела плохи, и не без помощи друга-доктора организовал безвременную кончину.
Зрители оценили ход и долго аплодировали, стоя. Даже Квентин впечатлился, но, я подозревала, не столько спектаклем, сколько белокурой девой, игравшей незадачливую преступницу. Послал ей воздушный поцелуй и получил в ответ море томных взглядов из-под длинных накладных ресниц.
— Идём, — потянула я напарника к выходу из зала. — Если нужны координаты актрисы, спрошу у Роэна.
— Не стоит, — отрезал Квентин неожиданно сурово. — Цветы созданы, чтобы ими любовались, но не обязательно каждый трогать руками. В смысле, срывать.
— Да ты философ, — поддела я и дружески ткнула робота в бок.