— Кто она, я и без тебя знаю, — объявил Гастон с толикой самодовольства. — Чародейка. Карой звать.
О, да! Надо было видеть папенькино лицо. Глаза скакнули на лоб, густые брови почти слились с волосами, рот открылся так, что нижняя челюсть того гляди до груди достанет.
— От…от…откуда узнал?!
— Виделись недавно, — бросил он с деланным равнодушием.
— Врешь! Кара умерла. Уж много лет минуло!
Теперь опешил Гастон. Как это — умерла? Не с призраком же он встречался?
— Умерла, — повторил Ла-Пьер. — Во время вторых родов. Вместе с ребенком. Девочкой.
Гастон и Лизетта переглянулись. Дина! Но ведь она очень даже жива. Как и мать. Неужели, обман? Но для чего все это понадобилось?
«Что ты наделал? Что же ты наделал?» — вновь зазвучало в ушах.
Гастон поежился. Что если причина всего этого «маскарада» его таинственный поступок? Тот, который так напугал и разгневал мать?
— Почему Кара меня отдала? Говори!
Но Ла-Пьер не шевельнулся. Погрузился в печальные думы о прошлом.
— Ладно! — Гастон сжал кулаки от бессильной ярости. — Тогда скажи, кто мой отец?
Он не сомневался, что мужчина, который много лет назывался его родителем, снова промолчит. Но не спросить не мог. Вопрос будто жег рот. Однако Ла-Пьер встрепенулся. Посмотрел на приемного сына, а в глазах промелькнула ненависть.
— Художник. Такой же никчемный бездельник. Ты и внешне похож на него. Только волосы от матери достались.
— Художник? — переспросил Гастон благоговейно.
Сердце сжалось, будто угодило в тиски. Вспомнилась детская страсть к рисованию и бесконечные порки за нее. Отец запрещал брать в руки угольки и краски, говорил о предсказании, мол, сыну надобно забыть о художествах, иначе навлечет беду на всю семью. Значит, всё ложь. Приемный родитель не хотел, чтобы ребенок рисовал, потому что ненавидел настоящего отца. Из-за этой ненависти он лишил Гастона единственного занятия, приносившего истинную радость. Лишил призвания.
Стоп!
Но почему, собственно, Уильям Ла-Пьер ненавидел мужа Кары?
— Проклятье, — простонал Гастон, взъерошивая пятерней волосы. — Ты был влюблен в нее! В мою мать!
На груди вновь вспыхнул сдвоенный медальон. Но не обжег. Предал уверенности.
— Отвечай мне! Я приказываю!
Он сам не понимал, почему это сказал. Слова пришли сами. И, как ни странно, помогли. Отец подчинился, хотя лицо исказилось от напряжения и нежелания говорить.
— Кара была моей невестой. Но мне пришлось жениться на Инессе. Родители настояли. Она собиралась за моего старшего брата, но он погиб за три дня до свадьбы. Увидел, как лошадь, в телегу запряженная, понесла. Скакала прямо на детишек, что в траве играли. В общем, спас их от смерти неминуемой, а сам… — Ла-Пьер горестно махнул рукой. — Инесса осталась ни женой, ни вдовой. Она ведь у нас жила. Ее семья брак не одобрила, из дома выгнала. Конечно, жених с невестой ночевали отдельно, но людям не докажешь. Вот родители решили, что я должен жениться, чтобы Инессу от позора уберечь.