— А не подозрительно отказывать покупателям? — бросил Гастон в ответ.
— Не ерничай. Лучше скажи, что с Огоньком делать?
— Откуда ж я… Ох, черти… Ну, дела!
Похоже, поток удачи не иссякал. Из пристройки по соседству с гостиницей с громкой руганью выскочил мужик, таща за ухо… их пропавшую спутницу. Лесная девчонка тоже не молчала. Не ревела, еще чего! Возмущалась и грозилась превратить обидчика в свинью — толстую и неповоротливую, а заодно и сочную, такую, что люди быстро определят на стол в качестве главного блюда.
Мужик не слушал угрозы. Или просто не воспринимал всерьез. Тащил девчонку дальше, приговаривая:
— Я тебе покажу, как воровать! Узнаешь цену чужому добру!
— А вы узнаете, каково хрюкать! Пирожок для ребёнка пожалели!
— Поговори у меня пигали… хрю!
Гастон закрыл лицо ладонями, чтобы не видеть этот ужас. В смысле, пританцовывающую от злорадства девчонку и вертящуюся вокруг своей оси перепуганную свинью. Рядом издал странный звук фальшивый мул. Звук, крайне смахивающий на смех. Ох, Лизетта. Веселится! А могла бы посочувствовать. Знает ведь, каково в зверье оборачиваться.
— Ну что, теперь понял, кто тут главный? — спросила девчонка «обидчика» назидательно.
Свинья заверещала пуще прежнего, и Гастон вмешался.
— Поди сюда, несносное создание!
Огонёк глянула, перекосившись, и явно готовая повторить опыт с превращением на новом противнике, но открыла рот от изумления.
— Ой, Гастон! Симпатичное платье…
— Ш-ш-ш! — зашипел он. — Живо сюда!
Девчонка подбежала в припрыжку, довольная, что встретила своих, заулыбалась.
— Преврати мужика назад, — велел Гастон шепотом.
Но мелкая упрямица закатила глаза.
— Не буду. Он злой.
— А ты, значит, добрая? Чуть что, магию используешь и портишь людям жизнь.
— Его нельзя обратно превращать, — поддержала Огонька Лизетта. — Шум поднимет, и тогда нам всем конец.
Гастон мысленно согласился, что жена говорит дело, но вслух сказал:
— Нельзя же его в таком виде навечно оставлять. И, правда, станет чьим-то обедом. Это всё равно, что подписать человеку смертный приговор. Мы же не убийцы.
Он предпочел не добавлять, что Огонёк сама виновата. Воровство — тоже преступление.
— Ладно, — смягчилась девчонка. — Расколдую. Только это будет отложенное колдовство. Он обернется назад к вечеру. А пока пусть хрюкает.
На том и сошлись. И мужик вернет настоящий облик, и у них будет время унести ноги подальше. «План» откладывать не стали. Купили лошадь с телегой (в обличье деревенской тетки верхом не поездишь) и отправились в путь. Неспешно, чтобы мул не отставал. По дороге Гастон поведал Огоньку о последних злоключениях, а еще о необходимости связаться с императором. В подробности не вдавался, мол, Лизетта с опекуном поговорить хочет и расспросить об их с мужем общем знакомом.