Столица Эндории произвела на Гастона гнетущее впечатление. Грязные улочки, хмурые жители, попрошайки на каждом углу. Весь город будто застыл в ожидании надвигающейся беды. Но никто не готовился к ней, не пытался защититься. Народ просто покорно ждал, не видя смысла сопротивляться. Мол, любая буря, неважно природная или организованная власть имущими — это неизбежность, с которой лучше смириться. Авось пронесет, и голова останется на плечах, а не повезет кому-то другому.
Лизетта тоже ощущала атмосферу города и настроение людей. Возможно, даже лучше Гастона. Благодаря животным инстинктам. А что? У лошади они тоже имеются. Пусть и прирученная человеком, но зверушка. Она втягивала ноздрями воздух и негодующе фыркала. Всё чудилось, пахнет здесь по-особому. Неприятно и… опасно. Скажи она это вслух, прозвучало бы глупо. Но лошадка просто чувствовала так, как чувствовала.
— Эй, парень! — окликнул Гастон мальчишку, торгующего газетами. — Ты тут, наверняка, всё знаешь. Подскажи, где можно с телегой и конем разместиться.
«Я лошадь, а не конь», — чуть не брякнула Лизетта, но вовремя спохватилась.
Мальчишка подумал о том же.
— Теть, это у вас кобыла, — просветил он странную женщину, говорящую с хрипотцой.
— Пусть будет кобыла, — согласился Гастон. — Ты мне лучше на вопрос ответь.
Тот оживился, пружиня на месте.
— Вы это… к мамке моей езжайте. Она амбар сдает. Там места и телеге, и кобыле хватит.
«Главное, чтобы дракону хватило», — мрачно подумал Гастон, пока мальчишка подробно объяснял дорогу, радуясь дополнительному заработку для семьи.
В другой момент Гастон не согласился бы на первое попавшееся предложение, посчитав удачу обманчивой и подозрительной. Но нынче у него медальон, обязанный даровать успех в делах. Стало быть, стоит наведаться к упомянутой «мамке». Вдруг, правда, хороший вариант с амбаром. На город опускается вечер, а там и до превращения Лизетты недалеко. Надо торопиться.
…Амбар, в самом деле, оказался вполне подходящим. Просторным, а, главное, располагавшимся вдали от жилья — за заросшим бурьяном пустырем. Да и просили за постой немного. Хоть месяц живи, а то и два.
— За ночлег в доме отдельную плату не возьму, — пообещала крепкая хозяйка — обладательница длинного носа и накаченных благодаря тяжелой работе рук.
— Я тут ночевать буду, — пояснил Гастон. — Не хочу имущество без присмотра оставлять. Но коли едой снабдите, буду благодарна. Я заплачу, само собой.
— В доме-то уютнее, хотя у нас и не хоромы. Не бойтесь, не своруют ничего. Наш амбар стороной обходят… Ой! — она поняла, что брякнула лишнее, но было поздно. Гастон глянул грозно. Пришлось хозяйке объясняться, причем, сказать куда больше, чем собиралась. — Не подумайте ничего дурного. Просто раньше я его одному ремесленнику сдавала. Так он, оказывается, не ремеслом занимался, а сеансы колдовские устраивал тайком. Так и довел двух девиц до смерти. Со страху, видать, померли. Притворщика этого казнили, а амбар мой с тех пор, как прокаженный. Народ боится. Болтают, место теперь нехорошее… Ой!