— Давай поедим, отдохнем, а утром… утром я придумаю, как нам быть дальше, — предложил Гастон мягко.
— Как скажешь, — отозвалась Лизетта покорно.
А почему нет? Брать на себя ответственность не тянуло. Никакую ответственность…
* * *
Утром Гастон таки придумал план. Правда, совершенно не выдающийся — прогуляться по городу, авось, медальон приведет, куда надобно. В смысле, к потомку Пенетьери. Лизетта не возражала. Её угораздило превратиться в неповоротливого бегемота, изнывающего из-за отсутствия водоема. Всё, на что она была сегодня способна — лежать на пузе и жалеть себя любимую.
— Главное, не выходи из амбара, — Гастон умоляюще сложил руки.
— За кого ты меня держишь? — огрызнулась та в ответ.
— В облике коровы ускакала, куда глаза глядят, не постеснялась.
— Дык то в облике коровы.
Гастон постоял с минуту, раздумывая, не остаться ли с женой. Но интуиция (а, может, магическая побрякушка) подсказала, что ничего дурного со зверушкой нынче не случится.
— Постараюсь долго не ходить, — пообещал он и добавил, растроганный несчастным Лизеттиным видом: — Куплю чего-нибудь вкусненького. Что бегемоты любят?
— Не знаю, что любят бегемоты. Я курочку хочу. И груши.
Гастон пообещал исполнить оба заказа и вышел за порог, чуть не споткнувшись о подол платья. Тьфу! Ну, что за несуразное одеяние! Как женщины в этом ходят и не падают?
Ночью пролился дождь, но вместо того, чтобы выглядеть свежим и «умытым», город казался еще мрачнее, хотя с ясного неба светило солнце. Поборов спонтанное желание вернуться в амбар, Гастон отправился дальше. Шел и глазел по сторонам в надежде, что впечатление окажется обманчивым, и столица Эндории, в конце концов, покажет и лучшую сторону. Но грязь под ногами и обреченность на лицах прохожих всё сильнее портили настроение. Чудилось, он сам заражается чужим унынием, как простудой.
Гастон искал взглядом смеющихся детей, приветливых торговок, молоденьких девчонок, бегущих по улицам стайками и щебечущих, как птички. Но не находил. Горожане напоминали живых мертвецов. Брели по своим делам, не интересуясь ничем вокруг. Несколько раз Гастон замечал на лицах проблески светлых эмоций, но они мгновенно гасли, будто люди разучились их испытывать. Странно. До приезда в столицу он не замечал подобного. Жители Эндории, которые встречались прежде, вели себя отнюдь не дружелюбно, и всё же в них оставалась жизнь.
— Простите! — Гастон засмотрелся на двух печальных девочек, идущих по другой стороне улице, и врезался в старичка.
Тот даже не возмутился. Просто пошел дальше, хотя без сомнений удар получился болезненным. Гастон — молодой крепкий парень — аж сжал зубы, сдерживая стон, а пожилой мужчина лишь потер плечо и все дела. Будто ничего и не случилось. Невероятно! Дома за такое обругали бы или, как минимум, посоветовали мыть по утрам глаза ключевой водой, а не компотом или вином.