Настроение испортилось окончательно. Будто это не он причинил человеку вред, а его самого уронили и втоптали в грязь. Но в этот самый момент издалека послышалось пение. Девичий звонкий голосок легко брал высокие ноты песенки, которую в Алмании обычно исполняли на свадьбах. Гастон прибавил шаг. Эти звуки были, как глоток свежего воздуха. Хотелось не только слышать юную певицу, но и видеть.
Она стояла босиком на булыжниках — рыжеволосая девушка в бежевом платье — и казалась единственным светлым пятном в непроглядном мраке. Гастон с трудом удержался, чтобы не протереть глаза. Уж не мираж ли? Но нет. Она пела в реальности, и чудилось, что от нее исходят солнечные лучи, согревая всё вокруг. Люди, мгновения назад напоминающие мертвецов, просыпались. Останавливались, чтобы полюбоваться девушкой и насладиться ее пением.
Гастон не сомневался, что певица не местная. Наверняка, как и они с Лизеттой, приехала из Алмании. Самое странное, она пела не ради милостыни. Рядом не лежало ни шапки, ни коробки для монет. Возможно, девушка устала от всеобщего уныния и решила пробудить в жителях столицы добрые эмоции, напомнить всем вокруг, что они всё еще живы и способны ценить искусство, пусть под ним подразумевается всего лишь уличное пение.
— Что здесь происходит?! А ну, расступись!
Грозный приказ прозвучал раскатом грома в летнее солнечное утро, когда грозу ничто не предвещает. Гастон обернулся, и сердце сжалось. Сквозь толпу продвигались стражи порядка в серых формах. Они шли, ловко работая палками — раздавали удары направо и налево. Не щадили ни женщин, ни детей. Ох, что же тогда ждёт певицу? Вдруг она нарушила местный закон, как недавно Гастон, когда рисовал лиса.
— Кто позволил толпиться?! Сборища запрещены императором!
Ох, вон оно что…
Гастон попятился, ища глазами лазейку, чтобы юркнуть прочь и не попасться под горячую руку. Но было поздно. Людей, посмевших слушать алманскую свадебную песенку, окружали со всех сторон, брали в плотное кольцо.
— Хватайте всех! В подземелье место каждому найдется!
Гастон не успел опомниться, как ему скрутили руки. Он попытался выхватить взглядом юную певицу, надеясь, что ее не забьют палками на месте. Но не нашел. На ее месте стояла другая девушка — черноволосая, в плаще. Она подмигнула Гастону, торопливым движением накинула на голову капюшон и исчезла, будто померещилась. Растворилась столь быстро, что Гастон лишь обнаружив пустоту, сообразил, что видел Дину — младшую сестру-чародейку…
* * *
Лизетта страдала. От скуки и безделья.
Ну а чем прикажете заняться, когда ты бегемот, скрывающийся в амбаре? Корова и та имеет возможность выйти и свежим воздухом подышать. Хм… Лизетта обругала себя. Сначала мысленно, а потом вслух. В прошлый раз подышала. Так подышала…