— Лизетта, послушай! — завопил тот с дерева. — Ну, хоть минуту! Мы ж и так твои пленники. Никуда не сбежим.
Корова задумчиво наклонила голову набок, размышляя.
— И? — она села на землю совершенно не по-коровьи, а, скорее, по-собачьи.
— Мы со светлостью, в смысле, с герцогом Себастьеном, поняли, что опростоволосились, — затараторил Гастон, но, поймав гневный взгляд, добавил: — То есть, осознали, что поступили очень дурно. Давай всё обсудим и…
Корова поднялась и прицелилась рогами в бок светлости.
— Лизетта, просто скажи, чего ты хочешь?!
На морде расцвело мечтательное выражение.
— Хочу… Во-первых, фруктов на завтрак. Во-вторых, прогулку на реку. В-третьих, чтоб женишок мой надел фату и проходил в ней весь день.
— Фрукты и река будут, а вот фата — это уже пере… — начал Гастон, но корова перебила.
— Пусть господин твой выбирает, с чем знакомиться поближе: с фатой или рогами.
— Ладно! — завопил светлость. — Давай фату!
Корова наклонила голову, чтобы герцог снял атрибут свадебного наряда с рога. А Гастон тяжко вздохнул, подумав, что после конной прогулки голышом третье условие невесты — не самый большой позор в жизни лучшего друга.
— Готовьте завтрак, — велела корова и, покачиваясь, зашагала в сторону замка.
— А ты куда? — настороженно поинтересовался Гастон.
— Хоромы ваши исследовать. Может, мне тут понравится, и я вас в красный замок переселю, а сама сюда перееду.
Светлость испуганно крякнул. Угроза напугала до колик. Замок-то — матушкино родовое гнездо. Нельзя меняться. Никак нельзя. И матушка, и батюшка три шкуры спустят. Ссылка раем покажется.
* * *
Лизетта веселилась. А что? Чем это всё — не развлечение?
В Алманскую глушь девицу перевезли три месяца назад. С тех пор она сидела взаперти, ни разу не выходя за ворота красного замка. Так было с самого рождения. То один замок, то другой. Подолгу нигде не задерживались, чтобы внимания затворничеством не привлекать. А потом перебрались в лес. В огромном деревянном доме жили. По соседству с лесным народом. Пока однажды Лизетта в коня с крыльями не превратилась и в окно не вырвалась. Не пришлось по душе лесному народу, что человек в их живность оборачивается. Велели уехать подобру-поздорову.
А жаль. В лесу Лизетте нравилось. Красиво кругом. И гулять по ночам можно. В истинном обличье. Никто б не тронул и пальцем. Целый год так провела: под луной гуляла, под солнцем дрыхла без задних ног, копыт или лап. И сама отдыхала, и свиту не тревожила выходками. Эх, угораздило улететь в тот день. Но что поделать. Кони — они такие, свободолюбивые. Не то, что коровы бестолковые. Им лишь бы не шевелиться лишний раз и пожевать чего-нибудь вкусненького. Особенно в этом облике Лизетта фрукты любила. Прямо слюни пускала, едва видела грушу или яблоко.