По лесу брели в молчании, косясь на неодобрительно скрипящие ветви. Лишь девочка мычала под нос, удобно устроившись верхом на крылатой лошади. Каждый думал о своем. Лизетта сердилась, что вредный старикашка запретил пользоваться магической частью тела и велел добираться до замка пешком. А еще гадала, что бы такого предпринять, дабы женишок думать забыл о первой брачной ночи. И последующих тоже. Перебьется! О безумном задании она тоже вспоминала, но мимоходом. Будет время. Сначала надобно свадьбу пережить и убедиться, что пророчество треклятой Клотильды сбудется. Иначе в замок Визуров не попасть. Кто ж пустит туда корову или слониху?
Гастон с тоской размышлял о Сабине. Ох, и обидится рыжеволосая прелестница, когда узнает о женитьбе. А уж если с Лизеттой в столицу явиться, то совсем беда. И что он скажет своей ненаглядной, мол, потерпи, этот брак не навсегда. Угу, так и есть — не навсегда. Потому что либо император укокошит, либо дед лесной — силой мысли. Ну а медальоны… Нет никаких шансов найти даже первый. Не в шкатулке же герцогини Винзур он хранится. Впрочем, и до шкатулки еще поди доберись…
— А зачем деду твоему медальоны? — спросил Гастон девочку. — Что они умеют?
— Магию особенную творить, — ответила она расплывчато и снова замычала песенку.
Лизетта неодобрительно фыркнула.
— Сомневаюсь, что эти медальоны хоть на что-то годны. Владельцев-то не спасли — династию Пенетьери.
Гастон покосился на нее с толикой уважения. А ведь права девица!
Лес, наконец, остался позади, показались пыльная дорога и небо в фиолетово-розовых тонах. Солнце почти скрылось за горизонтом. До наступления ночи и обращения Лизетты оставалось совсем чуть-чуть.
— Наездница, как тебя там?
— Огонек, — подсказала девочка.
— Да хоть пламя! Слезай.
Маленькая шпионка не возразила, съехала с «лошадки» на животе и вприпрыжку побежала рядом с Гастоном, поднимая босыми ногами пыль. Лизетта отстала, готовясь к скорому перевоплощению. Жаль, что до замка еще топать и топать. Лошадь, пусть и не пользующаяся крыльями, гораздо выносливее человека.
— Слушай, Огонек, — обратился Гастон к юной спутнице. — Дед же тебя нашей помощницей назвал. А что ты делать умеешь?
— Много чего, — она снова ушла от ответа. — Потерпи, торопыга. Скоро сам узнаешь.