Сказала и пропала под страшный звук, похожий на волчий плач. Только сизая дымка осталась, от которой император расчихался, а Огонёк прослезилась.
— Ууууу ведьма! — плаксиво пожаловалась девочка и скрылась в замке, оставив Лизетту с Гастоном в полном смятении…
— Нам с тобой крупно повезло, что оборотень из замка улетела и с лесными столкнулась. А то бы торчали тут до скончания времен. Эх, домой! Как приедем, сразу по трактирам. Загуляем на недельку-другую. Гастон? Гастон, ты меня вообще слышишь?
Развалившийся в кресле Себастьен Винзур недовольно покосился на лучшего друга. Тот сидел на кровати, сжимая в руках рубашку, и бестолково таращился на стену. Полчаса назад начал собирать сундук в дорогу, но дело совершенно не продвигалось. На дно легли всего две пары штанов и скромный камзол без намека на вышивку. Слов светлости Гастон, разумеется, не слышал. И не разделял его мечтаний. Думал о своем.
Принцесса?! Да вы издеваетесь?! Вот только этого известия недоставало, дабы осознать плачевность собственного положения. Лизетта и сама по себе катастрофа ходячая. А уж, приходясь императору дочкой, превратит жизнь новоиспеченного мужа в ад. Попробуй слово поперек сказать. Одним ударов рогов по мягкому месту не отделаешься. Папенька добавит целую охапку всевозможных кар. Неудивительно, что не хотел, дабы Гастон с Лизеттой ночевал. Сдались ему внуки от черни.
— Гастон! — светлость грохнул кулаком по подлокотнику. — Очнись! Я, между прочим, тут планы строю. На будущее.
Тот поглядел на молодого герцога, будто впервые видел.
Угу, у друга будущее. У него же только прошлое и скоротечное настоящее.
— А я причем? Мне теперь за женой надобно присматривать. И за девчонкой лесной. Дабы не натворили чего.
Лицо светлости вытянулось, как у малого разобидевшегося ребенка.
— Вот еще удумал! Ты со мной! А эти пусть сами по себе.
— Точно, — Гастон швырнул рубашку в сундук. — Спалят ваш замок, вот твой папенька обрадуется. А следом и опекун Лизеттин — император. А кто виноват останется? Уж точно не ты. И не эти полоумные девицы.
Светлость задумался, представляя родовое гнездо Винзуров в огне, а Гастон вздохнул тяжко. Пару часов назад у него состоялся непростой разговор с тестем. Император доходчиво объяснил, что раскрывать тайну происхождения Лизетты никак нельзя. Что до главной обязанности Гастона, она и без наставлений очевидна: беречь и лелеять женушку. А еще трогать не сметь. Во всех смыслах. Не его полета птица. А коли она пожалуется, худо придется… нет, не Гастону, а всей родне. Так и сказал повелитель: «