Как только спала утренняя роса, Дарья засобиралась в лес.
— Можно, я с вами? — спросила Лена.
Бабушка не прогнала, значит, можно. Сегодня они пошли на лесную поляну. Дарья внимательно разглядывала растения. Нашла листья подорожника. Лена заметила и тоже начала искать такие же листья. Нашла несколько крупных листочков, собрала из них букетик, показала Дарье:
— Такие подойдут?
Та посмотрела, кивнула головой и сунула девочке корзинку. Лена положила в неё свой букет и побежала искать дальше. Подорожника набрали полную корзину, принесли на берег овражного ручья, промыли.
Дарья подошла к Алексею:
— Покажи руки.
Это были первые слова, которые от неё услышали. Лёша протянул свои опухшие, израненные ладони. Дарья наложила на них листья подорожника:
— Перевяжи.
К бабе Дарье подошли и остальные парни, чьи руки сильно болели от вчерашней работы. Всем она приложила листья подорожника. Целый день ребята ходили с перевязанными ладонями. На ночь Дарья поменяла всем листья на свежие. Утром парни почувствовали себя намного лучше.
— Теперь знаем, к кому идти за помощью, — благодарили они Дарью.
Лене тоже было приятно, ведь это она помогала собирать лекарственные листья. А ещё она узнала, как ими лечат раны.
В посёлке бездельников не было. Девочки мыли посуду, стирали, ходили в лес по грибы и ягоды, приглядывали за малышами, помогали старым и больным, когда взрослые были на работе. У мальчишек тоже свои дела: таскали воду, приносили дрова для костров, где готовили еду, бегали по грибы и ягоды. Иногда ловили рыбу. Да мало ли дел у детей? Только и слышно:
— Принеси, унеси, сбегай, отдай, возьми…
Марфа лежала в своём шалаше. Муж работал в лесу. Дочка Клава — по хозяйству. Её в пятнадцать лет в лес не брали. Время от времени Клава наведывалась к маме, вечером принесла ей ужин.
— Мамочка, я вам поесть принесла.
Марфа повернула голову к дочери:
— Съешь сама, доченька. Или бате отдай, замаялся совсем.
— Ешь, ешь, Марфушка, — поддержал дочку отец.
— Что уж на меня продукты-то переводить? — Слабым голосом отказывалась женщина. — Всё одно, скоро Бог приберёт. Ох, скорей бы уж. Устала я.
— Мам, не надо так. Вы ещё поправитесь. Вон какой тут воздух чистый и вода вкусная, из ручья брали.
— Так, деточка, всё так. Ну хорошо, дай немного похлебать. Не отстанешь ведь.
— Не отстану, — обрадовалась Клава и поднесла ложку ко рту матери. Марфа поела совсем немного.
— Всё, больше не могу.
— Ну, ладно, отдыхайте, — дочка заботливо подоткнула со всех сторон одеяло, чтобы мама не мёрзла.
Через несколько дней Марфы не стало. Заплаканная Клава прибежала к Анне Семёновне: