– Александр Христофорович! – окликнул он. – Ваше высокопревосходительство! Вы меня не узнаете?
Оба генерала, как по команде, вытянулись и отдали честь, что со стороны выглядело довольно странно.
– Как я могу не узнать вас, ваше высочество? – На бесцветном, тронутом рябинами лице Бенкендорфа мелькнуло нечто, похожее на улыбку. Впрочем, он тут же напустил на себя непроницаемый вид.
– Ну вот. – Великий князь мял в руках шляпу. – Я так рад вас видеть! И Михаил, он тоже рад, не знаю, куда он запропастился.
Чтобы сгладить неловкость, Бенкендорф представил великому князю Николаю Павловичу своего друга – генерал-майора Воронцова. Его высочество принял рекомендации благосклонно, но все его внимание сосредоточилось на Шурке. Граф интуитивно чувствовал, что между ними есть что-то, чему, быть может, не нужны свидетели.
– А я вот стал сапером, – пробормотал царевич, – как всегда хотел…
– У вас еще в детстве были способности к взрывному делу. – Христофорыч не сдержал улыбки.
Николай Павлович побледнел.
– Я хотел сказать… Я… мы с братом, мы очень сожалеем о том, что тогда случилось. Наша глупая выходка стоила вам флигель-адъютантства… Простите меня.
Воронцов был готов поклясться, что короткие ресницы друга дрожат.
– Я ни о чем не жалею. Напротив, – быстро проговорил тот. – Это надо было сделать. Ваш наставник получил по заслугам.
Лицо великого князя просияло и тут же потухло.
– О нет. Генерал Ламсдорф желал нам добра. Видно, с нами по-другому было нельзя. Но вы… я всегда вас помнил.
В это время в конце аллеи появился второй великий князь. Он догонял брата, а когда приблизился, тоже воззрился на Бенкендорфа чуть ли не с обожанием. Царевичи хлопали глазами и были необыкновенно похожи друг на друга каким-то единым выражением лиц. Старший Николай казался довольно красив, но не той мягкой, женственной прелестью, которая исходила от императора Александра. У него был чеканный профиль римской статуи, дерзкий взгляд и серые холодноватые глаза на выкате. Что касается Михаила, то этот удался меньше. Невысокий, конопатый, со вздернутым павловским носом, он все время поглядывал на брата, признавая его главенство.
– Вы должны знать, – продолжал Николай, обращаясь к Бенкендорфу. – Мы тогда ни слова не сказали. И если вы думаете…
– Я знаю, – остановил его Шурка. – Если бы ваше императорское высочество отличалось меньшей молчаливостью, меня отправили бы не на Кавказ, а в Сибирь.
Николай внутренне возликовал.
– Значит, вы не винили нас?
– Смею сказать, я гордился.
Они пошли вместе по дорожке, разговаривая уже спокойнее.