– Груша, что ты хочешь предложить? – поторопил даму Закревский.
– Что по этой тетради можно узнать, когда у Волконской была Лидия. Ее светлость и визитеров записывает. А коль скоро она очень высокопоставленная дама, то такие календари скоро у всех тут войдут в моду.
Арсений призадумался. Знакомство с записями княгини было делом соблазнительным. Но он сразу отмел возможность получить их через Петрохана. Почтет вмешательством в дела семьи – и будет прав. Генерал не хотел заранее причинять князю боль. Изобличить Жеребцову пока нечем. Прийти с голыми подозрениями относительно жены и любовницы – оскорбить хуже некуда. И так человеку тошно.
Значит, предстояло действовать через слуг. Грустная насмешка судьбы крылась в том, что иных денег на «тайную операцию», кроме врученных Петроханом, у Закревского не было. Следовательно, придется подкупать холопов Волконского на его же рубли.
Париж
Если вашего коня зовут Копенгаген, он датской породы и ему перевалило за второй десяток, вы в праве рассчитывать на его спокойный нрав. Веллингтон всегда был уверен в рыжем. Это красивое флегматичное животное досталось ему в 1807 году во время датской войны. С тех пор они не расставались. Жеребец был смирный, не боялся корабельной качки, не кусался, не лягался, обладал удивительной выносливостью – это выяснилось уже в Испании – и ел, что давали. Воюя в Пиренеях, Артур сам вышелушивал для него зерна из колосьев и делился своей порцией. Ему казалось, что конь понимает и благодарен хозяину.
Назвать жеребца в честь побежденной столицы датчан Уэсли придумал сам – это была самая удачная его шутка. Впрочем, как и война, не занявшая трех дней. Нельзя позволять Бонапарту иметь базу на Балтике, а потомки викингов подписали с ним союз. Трусы! За это генерал Уэсли, победитель индусов, отнял у них столицу. И коня. Самого лучшего в мире.
Сейчас старина Копенгаген рысью бегал по кругу. Берейтор держал его на длинном поводе и старался не подстегивать, позволяя жеребцу самому выбирать скорость бега. Окна герцогского будуара глядели как раз на вольт, и Веллингтон время от времени бросал на улицу рассеянный взгляд. Ему хотелось самому подержать коня на поводе, герцогу чудилось, будто жокей слишком дергает и натягивает ремень…
Не тут-то было. Их сиятельство вздумали стричь. И не просто стричь, а стричь по-новому, чтобы от наполеоновской челки не осталось и следа. Когда тебе за сорок, модная прическа раздражает. Он не мальчик! Могли бы уважать его вкус! Однако и дипломаты британской миссии, и адъютанты, и даже регент в личном письме усердно намекали на необходимость избавиться от проклятой пряди на лбу. Что скажут люди, видя, как победитель Бонапарта подражает его облику? Никому Артур не подражал! Просто волосы у него росли прямо, из них нельзя было сделать ни кок, ни хохолок. Или ему прикажут в походе завиваться щипцами!