Второй залп требушета, заряженного двумя крупными глыбами, был самым разрушительным. Мало того, что камни здоровые были, так ещё и в цель попали — прямо в толпу — приготовив отвратительно выглядящий фарш из стали, дерева, наездников и их грозных скакунов.
— Фарш второго сорта… Рубили вместе с будкой! — прокомментировал Тубик.
— Ещё раз так шутканёшь — и станешь мужчиной второго сорта до перерождения! — пригрозила стоявшая рядом с ним Мадна, всё ещё зелёная от представшего перед нами зрелища.
К сожалению, как только убитые развеялись пылью, затор на выходе из ущелья начал рассасываться — и наши враги смогли покинуть поле позорного поражения. Стрельба по уходящим ящерам позволила проредить ряды врага, но не сказать, чтобы так эффективно, как во время первых залпов. В общем и целом, уйти от нас сумела только половина решашиархнутых.
Правда, и оставшаяся половина устроила нам весёлую жизнь, высовываясь из-за угла и стреляя. И вот такая карусель продолжалась без остановки. Мы прятались в укрытиях, отвечали из самострелов, когда ящеры неаккуратно лезли на рожон, специально провоцировали врага… И всё-таки система посчитала, что бой ещё не завершён. И, как оказалось, причины у неё для этого были — пехота вышронцев.
Пехотинцы появились ближе к вечеру. Разок попытались сунуться, но после того, как залп требушета накрыл многочисленными камнями их строй — спрятались обратно. Судя по шуму, в долину продолжали прибывать враги. Однако активный бой в тот день так и не состоялся.
День триста тридцать четвёртый!
Вы продержались 333 дня!
Всю ночь мы перестреливались с врагами. Преимущественно вслепую, потому что ни они, ни мы светом себя выдавать не собирались, а тьма в ущелье царила густая — и почти осязаемая. Мы спали посменно, устраиваясь за укреплениями, чтобы не проснуться с вышронской стрелой в пузе. А утром, чуть свет, вышронцы пошли на прорыв…
Мы не стали организовывать строй, сделав ставку на расставленные укрепления, пройти между которыми можно было разве что по одному. Требушет бил без остановки, а при каждом выстреле его мотало и шатало — и было ясно, это последний день его жизни. Как только строй врага натыкался на препятствия и разбивался на отдельные ручейки, их встречали ударники — а ополченцы из-за наших спин без роздыха пускали в ящеров болты.
Первые ряды пехоты вышронцев внешне напоминали сброд. И сбродом они и являлись — но, к нашему вящему сожалению, сбродом организованным и умелым. В отличие от решашиархнутых, пехотинцы не носили хороших стальных доспехов — в лучшем случае, отдельные элементы. Они таскали на себе кожаные нагрудники с юбками, а ещё кожаные же поножи и наручи. Обувь была у каждого второго, а у каждого третьего — всякие вставки из стали и меди. Вооружены они были тоже кто чем…