И все же он шептал себе под нос:
– Прошу тебя… – К кому он обращался – к мисс Бель Смит или к небесным силам? Пожалуй, он и сам не мог бы этого сказать.
Часы пробили пять. Бель стояла в библиотеке и озиралась по сторонам. Неужели прошло столько времени? Тетку увезли домой в карете Торнтонов, а Люси спала наверху в теплой и мягкой постели.
– Значит, никаких шансов не было? – спросил граф, сидевший в кресле напротив.
– Никаких. Я сделала все, что могла.
– Знаю.
Молчание возобновилось.
– Сестра поправится?
– Поправится, как и любая женщина после выкидыша, каковы бы ни были его причины.
– Разумеется…
Еще раньше он распорядился, чтобы из кухни принесли лимонад и нарезанный фруктовый кекс, за что Бель была ему очень благодарна.
Они устроились почти уютно. Ранним утром дом еще не проснулся. Их окружали книги; за окнами занимался рассвет.
После смерти пациентов Бель всегда казалось, что жизнь и смерть разделяет совсем тонкая грань.
– Никакие знания, никакой опыт не помогают спасти всех, – неожиданно для себя произнесла она.
– Но вы старались, и в этом разница.
– Когда-нибудь, через много-много лет найдут способы спасать даже таких малышей…
Она заметила удивление в его глазах. Интересно, почему она так разоткровенничалась? В первый раз, когда она сюда пришла, Торнтоны сочли ее ведьмой. Подобные пророчества лишь укрепят их в своем мнении! Но ей тоже необходимо выговориться, поговорить о потере и получить одобрение… Ее горе тоже велико.
– Думаю, такие крошечные пациенты остаются рядом навсегда… Они напоминают о том, что могло бы быть, но чего уже не будет. О потере стольких лет…
Она старалась скрыть отчаяние, но у нее ничего не получалось.
– По крайней мере, ваш труд почетен, – сказал наконец Литтон. – Вы стараетесь создать лучший мир, более счастливый мир, и, даже если у вас не все получается, благодаря вашим заботам мир все равно становится лучше.
Ей понравилось его объяснение, и она улыбнулась:
– Иногда мне кажется, что работа постепенно съедает меня, отбирает то, что уже не вернешь. Тетя Алисия говорит, что она нарочно не допускает ничего подобного, а я… кажется, я ничего не могу с собой поделать.
Она маленькими глотками пила лимонад и смотрела на него в упор. Сегодня ей не хотелось скрывать от него свои чувства. Она должна была высказаться, а он должен был ее выслушать. Граф он или нет, он брат Люси. Брат, который тоже страдает от потери.
Он наклонился вперед, скрестив длинные ноги. Она смотрела на его сапоги из блестящей черной кожи с серебряными пряжками; на металле был выгравирован герб. Она навсегда запомнит эти подробности.