Зайенгер же доказывал свою правоту спокойно, опираясь на знания и разумные доводы, и ко времени окончания беседы Геббельс был уверен в том, что проект лейтенанта надежен и самостоятелен. Во всяком случае, ни разу за это время не складывалось впечатления, будто он повторяет чьи-то мысли.
Следовательно, сказал себе рейхсминистр пропаганды, отказывать в доверии такому истинному патриоту неразумно!
Жестом попросил лейтенанта помолчать, он подошел к телефону:
— Дорогой Гейдрих, — произнес он в трубку. — Мы сейчас беседуем с вашим лейтенантом, и я прошу вас принять его как можно скорее, чтобы…
Видимо, начальник РСХА перебил, потому что Геббельс несколько секунд молчал, а потом кивнул:
— Конечно! Так я ему и скажу!
Провожая Зайенгера, у двери протянул руку и сказал:
— Вас ждет Гейдрих. Вы можете отвечать на все его вопросы о нашей беседе совершенно откровенно! Мы делаем одно важное дело!
И вскинул руку в нацистском приветствии.
В приемной Гейдриха Зайенгер не ждал ни секунды. Едва он открыл дверь, секретарь поднялся — не суетливо, но с видимым уважением — и сказал:
— Вас ждут, лейтенант!
Гейдрих в самом деле ждал его и по большей части задавал вопросы, внимательно выслушивая ответы Зайенгера. Правда, время от времени он перебивал его, но каждый раз лейтенант поражался умению собеседника мгновенно выделять детали, которые, как он сразу же объяснял, несли в себе опасность в будущем.
Правда, беседа не слишком затянулась. Начальник РСХА поднялся и, протягивая руку на прощание, сказал:
— Ваш план интересен, и всем нам будет приятно видеть, как вы его реализуете, но должен вам сообщить не совсем приятное: есть основания полагать, что русские уже проводят свою операцию в том же самом направлении.
Зайенгер отреагировал мгновенно:
— Могу я узнать подробности?
— Да, конечно. Сейчас вас проводят к штурмбаннфюреру Гётце, который ознакомит вас с подробностями. Информация пришла от нашего русского резидента, и Гётце ее досконально проверяет. В общем, вам нужно исходить из того, что русские создали некую сверхсекретную группу из заключенных своего ГУЛАГа.
Глянув на Зайенгера, уточнил:
— Сейчас вы об этом узнаете всё.
Получая информацию о том, что поиски «белорусских караванов» не принесли результатов, Берия постоянно ждал вызова к Сталину и разноса за то, что провалил такое важное дело.
Впрочем, «разнос» для Берии был наименее опасным последствием. Между прочим, и трибунал, и все, что за ним могло бы последовать, тоже мало беспокоило.
Воистину же пугало то, что он не смог выполнить возложенную на него задачу, понимая всю ее важность!