Хотя я уже развернулся, мне пришлось повернуться обратно и сказать в ответ:
– Я никогда не утверждал, что наверняка добьюсь мира или того, чего мы тут добиваемся. Я могу лишь говорить правду.
– Ах, правду… – Варро переступил с ноги на ногу и отвел взгляд. – Вам следует говорить нашу правду. Придерживаться протокола. Иначе вы бесполезны.
– Вашу правду? – повторил я, глядя на халцентерита. – Простите, советник, но вы, кажется, схоласт? Правда всегда одна.
Я с трудом сдерживал удивление, отвращение. Вам может показаться странным, что я, солгавший в своей жизни тысячи раз, был так возмущен его суждениями. Но он был схоластом. Ученым, посвятившим себя науке, философии естественной и неестественной. Он не должен был заниматься такой казуистикой.
– Лорд Марло, мы живем в трудные времена, и у нас трудная задача, – отмахнулся Варро. – Вам следует это понимать. Я изучил протоколы с Эмеша и знаю, как вы относитесь к истине.
Во мне встрепенулась тень, похожая на брата Криспина, и я едва не схватил схоласта за грудки. Я попятился. «Ярость слепа». При виде зеленого одеяния Варро мне вспомнился старый афоризм Аймора. Я лгал. Я лжец. Я не обманываю себя. Но я лжец на службе истины – в этом я себя убеждаю. На службе добра, что есть то же, что истина. Я лгал, потому что такая ложь облагораживала меня, в то время как ложь во благо Империи – Империи, продающей своих людей Бледным, – была унизительна.
Я не мог объяснить это Тору Варро. Однако я не мог объяснить это и самому себе. Понимал лишь, что его замечания возмутили мою гордость и чувство справедливости.
– Я выполняю свой долг, – ответил я.
– Это все, о чем мы просим, – сказал он, но я провел достаточно времени при дворе на Эмеше и Делосе, чтобы понимать истинную подоплеку слов. «Мы просим в последний раз».
Глава 59
Человек – не остров
Прошел день, а здесь – три, за которые я ничего не написал. Братья и сестры по обители попросили меня помочь выкопать новый колодец внутри десятилетней заставы, и отказаться я не мог, ведь я столько месяцев объедал их и тратил их чернила. Я упоминаю об этом не для того, чтобы подчеркнуть свою добродетельность, а чтобы продемонстрировать, что даже в уединении я не полностью отрешен от мира. Некоторые убеждены, что художники не могут считаться самостоятельными творцами, потому что переняли мастерство у других, ранних мастеров; что солдат, идущий на врага, не герой, а пешка – одна из многих. Все это неправда. В каждом из нас сокрыто множество, но мы – не просто клетки в теле человечества. Мы, скорее, глина, которая приобретает форму, как гора, под воздействием ветра, под топчущими ее ногами, под дождем. Мир формирует нас. Чужие руки оставляют на нас отметины, но мы – самостоятельны.