Боевой сьельсинский шлем, снятый со штурмовика, которого я пытал под Калагахом. В памяти всплыли крики и жужжание дисраптора в руке, но, кроме этого, вспомнил и древнюю манжету, которой шлем крепился к скафандру. Технология напоминала наши примитивные скафандры, бывшие в ходу задолго до Войны Основания.
– Но если я прав, это будет козырем в наших руках, – сказал я. (Если, конечно, сьельсины понимали, что такое козыри.)
– Nietu ju dein ne? – Низкий голос Аранаты оборвал мой шепот.
Повернувшись к рабыне, он повторил:
– О чем они толкуют, тварь?
Почувствовав, что дело может кончиться ужасно для девушки, я поднялся.
– Прошу, успокойтесь, – сказал я, обращаясь больше к Танарану, нежели к его вождю.
Я жалел о том, что рядом нет Валки, что она заперта на «Мистрале» с моими друзьями. Я многого не понимал, многого не знал. Почему сьельсины почитали за богов существ, которые послали мне видение об уничтоженных сьельсинах? Я отогнал эту мысль.
– Разве у нас не общая цель? – Я перевел взгляд с компаньонов на сьельсинов. – Ни мы, ни вы не хотим погибать.
Наступила мучительная десятисекундная тишина.
– Лорд Марло, сядьте, пожалуйста, – вежливо попросила Смайт.
Я сел, ничуть не жалея о своем поступке. Мое вмешательство заставило всех забыть о рабыне, и это стоило нескольких секунд унижения. Не знаю, не помню, о чем говорили дальше. Все мои мысли поглотили сьельсины. Религиозная болтовня Танарана, отсылки к Тихим, к Наблюдателям, вкупе с дурными предчувствиями затуманили мой разум. Порой я завидую схоластам, чьи воспоминания никогда не блекнут, а иногда – живущим в домах престарелых глубоким старикам, для которых прошлое – чужая земля. Иногда мне хочется забыть, не видеть того, что я видел.
С тех пор прошло много дней, состоялось много встреч. И каждая была мрачнее и тяжелее предыдущих.
Шлюз «Мистраля» закрылся за моей спиной, и я, утомленный, прислонился к переборке. За прочным металлом слышались удаляющиеся шаги моих сопровождающих.
«Все еще пленник», – напомнил я себе, сползая на пол.
Три дня переговоров, сплошная политика, почти ни минуты сна. Дела шли плохо. Сложно делать уступки тем, кто не торгуется. Всякое взаимодействие между людьми основано на торговле, иначе невозможно поддерживать отношения. Но общество сьельсинов сложилось иначе. Они были хищниками высшего порядка или близкими к этому. Хищники не платят услугой за услугу – на то они и хищники.
Князя Аранату радовали подарки, но давать что-то взамен он отказывался. Нам так и не удалось донести до него, что мир означает конец набегам на наши колонии. «Вы заморите нас голодом!» – не унимался он, не в состоянии отвязаться от мысли, что лишь завоевания могут прокормить его народ. Тигрица не зла, как там говорится в пословице, просто голодна. Такая у нее природа. Так и у сьельсинов. Охота для них – необходимость. Они просто голодны. Они утверждают, что только люди охотятся для забавы или из принципа. Только люди причиняют страдания ради страдания.