Смайт приняла наше мнение к сведению и взмахнула рукой, указывая на приближающуюся из-за леса делегацию сьельсинов. Дроны-глаза Кхарна отправились за бродившими вдоль речки детьми.
В конце концов мы не стали отдавать норманские фригольды на растерзание сьельсинам.
Я придумал кое-что другое.
– Князь Араната, позвольте сказать начистоту, – акцентированно произнесла Райне Смайт, когда все ксенобиты были в сборе. – Вам не победить в войне.
Сьельсин возразил, и Смайт спросила:
– Сколько у вас бойцов? Двести тысяч? Вполовину меньше?
Я не знал, можно ли было считать заминку вождя подтверждением того, что истинное число гораздо меньше.
– Только в моем легионе, – продолжила Смайт, – служит двадцать тысяч солдат, а таких легионов у нас тысячи.
Тут она перешла к моему плану, поставив на стол проектор. Перед нами появилось детальное изображение спиральных рукавов Галактики.
– Мы здесь. – Красная точка зажглась там, где рукав Наугольника соприкасался с галактическим центром. – А вот здесь вы на нас нападали. – Оранжевые точки усыпали плотный звездный кластер в Вуали Маринуса. Сотни планет. Тысячи. Миллиарды потерянных жизней. – А вот все наши владения. – Территория Империи очертилась дружелюбным синим; княжества Джадда, Лотрианское Содружество, Дюрантийская Республика, Демархия Тавроса и десятки других, меньших государств от рукава Персея до края Галактики и до очага боевых действий в Наугольнике окрасились зеленым.
Миллиарды звезд. Десятки тысяч планет. Триллионы людей.
На лице аэты появилось выражение, которое я принял за шок. Ужас. Я понял, что мой план кусается. Сьельсины были хищниками и требовали соответствующего отношения. Нужно было научить их послушанию. Можно было даже пристыдить их и заставить заключить мирный договор без кровопролития. Уванари сдалось, потому что его били. Подчинялось нашим требованиям, потому что было в нашей власти, под впечатлением от нашей силы. Если сила была единственным, что понимали сьельсины, то с ними следовало говорить на языке силы.
– Так много… – тонким, приглушенным голосом произнес князь, но тут же обуздал себя. – Мы не склонимся перед вами! Не станем рабами yukajjimn!
Они действительно не понимали, что такое компромисс. Либо ты хозяин, либо раб. Партнерства и дружбы для них не существовало. Концепция равенства для сьельсинов была столь же чуждой, как они сами для нас.
– Не рабами, – подчеркнуто возразил я на галстани для удобства моих компаньонов.
Рабыня перевела.
Несмотря на многозначительные взгляды Смайт и Кроссфлейна, я продолжил:
– Мы будем соблюдать нейтралитет на равных правах. Просто закончим войну.