— Мои родители работают, — говорила я.
Наш дом на Мур Вудс-роуд я описывала всегда очень пространно.
— Я, кажется, знаю. Это тот, который в самом низу, там еще лошади.
Я неопределенно кивнула.
Кара вздохнула:
— А я до смерти боюсь лошадей.
Я улыбнулась.
У Далилы дела шли хуже, чем у меня, — она никак не могла понять, почему она больше не самая популярная девочка в классе, — но все же лучше, чем у Гэбриела. Из младшей школы до меня долетало, что Гэбриел глупый и что его легко одурачить. В младших классах учили читать, собирая слова в группы — от простых к сложным. В его классе почти все уже дошли до шестой группы, в которую входили такие слова, как ДЕЛЬФИН и ПИНГВИН. Гэбриел же все еще топтался на словах типа БАК, КОТ — в унылой группе номер два. Когда наставал его черед читать, он подносил листок к самым глазам, и это открывало его одноклассникам самые широкие возможности. Можно было ткнуть его, как быка на арене, и он не определил бы, кто это сделал. Можно было написать что-нибудь про него прямо на листке с заданиями — он все равно не прочитал бы, хоть размахивай этим листком перед самым его носом.
— Не понимаю, — сказала Кара, наблюдая за ним через площадку: он крутился вокруг дежурной воспитательницы, как будто предчувствовал угрозу нападения. — Ты же одна из самых блестящих учениц в школе.
«И именно по этой причине мне нельзя вмешиваться» — думала я.
Я сумела подняться по социальной лестнице на довольно шаткую ступень Холлоуфилда; наличие подруги укрепляло мое положение так же, как зависть и уважение одноклассников. По вечерам я читала Эви или слушала Итана, по выходным мы собирались в «Лайфхаусе» — шлифовали скамьи песком, красили стены или молились за успех. Я потратила достаточно времени, чтобы выглядеть нормальной. Эта мысль подбадривала меня, когда я видела, как Гэбриел в одиночестве обедает в школьной столовой или сидит у нас в кухне и читает все ту же вторую группу слов, водя пальчиком по буквам. Но она совсем не грела меня по ночам, когда я оставалась в незнакомой комнате, наедине с собой.
Это случилось в конце весеннего триместра; как-то раз мы с Эви ждали Далилу и Гэбриела после уроков, валяясь на траве. Время, в которое мы возвращались домой, давно миновало; даже самые припозднившиеся родители уже расходились, держа школьный ранец в одной руке и маленькую ладошку в другой.
— Может, они уже ушли, — сказала я.
— Как это? — спросила Эви. — Они всегда нас ждут.
— Значит, нужно пойти и поискать их.
Она растянулась на траве, щурясь на солнце.
— Тебе ближе.
— А ты младше.