Я приоткрыла дверь — посмотреть, что он там оставил. Это оказалась одежда для старшей школы. Форменные джемпер и юбка. Вылинявшие, но чистые. То что нужно.
На следующее утро я пришла к нему, встала на пороге и сказала:
— Спасибо.
Он, сгорбившись, разглядывал в карманное зеркальце кожу на шее и даже не посмотрел в мою сторону.
— Где ты ее раздобыл? — спросила я.
На этот раз он поднял глаза — я запомнила этот надменно-любопытный взгляд. Впоследствии на меня много кто так смотрел, но только во взгляде Итана можно было прочитать настоящую свирепость.
— Не понимаю, о чем ты, — ответил он.
Академия «Файв Филдс» принимала учеников из Холлоуфилда и еще из четырех близлежащих деревень. Названия трех из них так же оканчивались на «-филд»; четвертую не так давно большинством голосов переименовали в Додд Бридж. Территория школы включала просторную бетонную площадку для игр, с трех сторон ограниченную кабинетами для занятий, а с четвертой — залом с деревянным полом. Открытие зала в свое время проводил кто-то из младших членов королевской семьи, и в прежние времена он, должно быть, служил предметом гордости; сейчас же потемнел от дождей и пропах занятиями по физкультуре. В первый день я села рядом с Карой — единственной девочкой из двухсот сверстников, благодаря которой следующие семь лет могли стать лучшими в моей жизни. Я пришла к выводу, что зря волновалась о прическе и дырявых туфлях. Незаметной здесь будет сделаться очень легко.
— Ух ты! — сказала Кара, после того как торжественная линейка осталась позади. Она взяла мои руки и развела их в стороны. — Ты так похудела!
Было видно, что хоть ей и немного не по себе, все же мой вид ее впечатляет.
— А ты так загорела! — сказала я в ответ. — Ну, рассказывай — как тебе Франция?
Мы сравнили свои расписания. У нас оказалось три общих предмета, чего, я надеялась, будет достаточно, чтобы продолжать держаться вместе. Ранней осенью мы встречались с ней каждую перемену и в обеденный перерыв где-нибудь за пределами школьного здания и ели сэндвичи, привалившись к деревянной стене. Обед длился час, разговаривать нам особо было не о чем, но Кара приносила из дома книги, которые читала, и делилась ими со мной. Вскоре я стала замечать, как она, изумленно приподняв бровь, заглядывает в мой контейнер поверх страниц. Разве можно протянуть до вечера на двух кусочках хлеба, слегка смазанных вареньем, или вчерашнем холодном супе? Я в свою очередь интересовалась, что принесла на обед она. У нее всегда бывало много всего: салат или сэндвич с начинкой, фрукты или овощи, хранившиеся в специальной коробочке, упаковка шоколадного печенья. При виде него мой рот открылся сам собой даже прежде, чем я успевала подумать, стоит ли спрашивать: