— У них есть цифры.
— Да, цифры есть.
— А вы все так и представляли? — спросил Билл и энергично стукнул по двери.
Мне вдруг захотелось напугать его и сказать: «А вы не хотите посмотреть, что там внутри?»
— Нет. То есть я никогда не представляла.
«А вот он представлял», — подумала я.
Он часто себе это представлял.
Я подошла к машине и взялась за ручку двери, ожидая, когда он разблокирует замок.
— Когда вы приедете в следующий раз, все уже будет снесено, — сказал Билл.
— В следующий раз? — переспросила я.
По дороге назад, когда мы доехали до конца Мур Вудс-роуд, я указала на место сразу за перекрестком.
— Вот здесь меня и нашла та женщина. В тот день, когда мы освободились.
— Прямо на этом самом месте?
— Да, где-то здесь. Знаете, что она сказала потом, когда у нее брали интервью? Она подумала, я — упырь какой-то. Так и сказала. Подумала, будто я — мертвец.
Я приготовилась мило улыбаться. Такое выражение лица я обычно делаю, когда прохожу контроль в аэропорту или даю интервью. Или когда мне что-то нужно.
— Можно задать вам вопрос?
Он взглянул на меня и отвел глаза.
— Почему Мать выбрала исполнителем воли именно меня?
— У меня нет ответа на этот вопрос.
— Да бросьте, Билл. Вы помогали мне, организовывали встречу, договаривались со специалистом по завещаниям. Вы должны были очень хорошо ее узнать, чтобы так заморочиться со всем этим.
— Но это ведь моя работа.
— Разве?
Он шумно выдохнул, щеки у него сдулись. Я порадовалась, что за рулем сидит он и мне можно рассматривать его сколь угодно пристально.
— Ну хорошо. Мы с ней действительно очень ладили. И я на самом деле хотел ей помочь. Вы просто не представляете себе, насколько она была беззащитна. Вся эта злоба, с которой она столкнулась, лишь потому что осталась жива. Но вы, наверное, не захотите об этом слушать. О размере камеры, о насилии, о матерях, которых она встречала в столовой…
— Нет. Не захочу.
— И это все-таки моя работа. Я всегда думал, что стану специалистом по правам человека. И так буду помогать людям. Буду барристером[44]. Думаю, на это у меня просто не хватило ума. В Лондоне сразу после университета я ходил на все собеседования подряд. И нет, моих способностей и близко не хватало.
Мне представился Джей Пи, поднимающийся по огромной каменной лестнице, с зажатыми в руке документами, — вот уж кому ума точно было не занимать.
— А эта работа тоже дает мне возможность помогать. Помогать людям, которые, как все считают, не заслуживают никакой помощи.
Его ладони оставляли на руле влажные отпечатки.
— Как бы то ни было, если вы спрашиваете меня, я отвечу: я думаю, что она уважала вас больше всех.