Конечно же, все оказалось не так, как я представляла. Мы шли по пустынным, ярко освещенным коридорам, читая названия отделений на ходу. Медсестра в родильном проводила нас к Матери. Она разговаривала с нами осторожно, как с ранеными, злобными зверушками.
Мать спала на кровати, целая и невредимая. Рядом стояла пластиковая колыбелька, в которой лежал младенец.
Отец не стал глядеть на ребенка. Он коснулся волос и лица Матери, желая ее разбудить; увидев его, она улыбнулась. Итан, Далила и я окружили колыбельку.
— Мне она не нужна, — сказала Далила.
— Ты еще не доросла! — воскликнула я. — Даже до того, чтобы ее увидеть.
Девочка спала. Я приподняла пальцем одну из ее маленьких безупречных ручек.
— Она так похожа на Александру, — произнесла Мать, и в моей груди разлилась странная, беспричинная гордость. Эта девочка стоила моей очереди читать.
Моя сестра, которая так на меня похожа. Настанет день, когда я буду читать для нее.
— Эту мы назовем Эва, — сказал Отец.
Далила так и не изменила своего отношения к Эви. Почти четыре года она была самым младшим ребенком в семье и теперь воспринимала Эву как захватчика, как злобного придворного, пробравшегося в ее королевство в теле младенца.
Эви должна была спать в комнате Далилы, но ничего хорошего из этого не вышло. Далила забирала себе ее пеленки, устраивала в кроватке ловушки. Так, однажды она подложила туда вилку, затем мои школьные цветные карандаши, щипчики с туалетного столика Матери.
— Это подарочки для малышки, — оправдывалась она.
А потом в доме произошло переселение: отныне я спала в детской, рядом с Эви, а Далила переехала в комнату к Итану.
Далила всегда выходила сухой из воды, но не потому, что она была хитра, как Итан. Ей оттого все сходило с рук, что она была красивой, как Мать. Неоспоримый факт, подобный тем, какие обсуждал с учениками мистер Грегс; со временем я с ним смирилась.
В школе мы обязательно фотографировались каждый год. Кроме классных нам делали и семейные снимки. Когда Далила в первый раз пришла с нами, фотограф сделал вид, будто роняет камеру.
— Что это за маленькая красавица к нам пришла! — восхитился он. — Ну-ка проходи, сюда-сюда. — И он вручил ей толстого плюшевого мишку, с помощью которого обычно успокаивал капризных учеников. — Сначала несколько кадров только с тобой.
Поснимав Далилу с разных сторон, подальше и поближе, он пригласил в кадр нас с Итаном. Мишку Далила отбросила; я подобрала игрушку с пыльного пола актового зала, но фотограф покачал головой.
— Нет-нет, — сказал он, — это только для самых красивых малышек. Да и ты все равно уже слишком большая.