…Баязитова только зашла домой — сразу достала из мешка завернутый в газету рулет, протянула его матери. Налетели сестренки, затормошили, заобнимали. Мать развернула газету и вздохнула:
«Ах, глупенькая, да чего ж ты сама-то не съела?»
«Алма-апай, а там каламельки не дают? Хоть немного, а?» — перебила ее младшая сестренка.
Хорошо дома, эх, как хорошо!..
— Тебе не на этой станции выходить? Эй, дочка!
Баязитова вздрогнула и открыла глаза. Костер еле мерцал, дверь вагона была открыта наполовину, у двери черноусый дядька попыхивал папироской.
Баязитова вскочила. Точно, Агрыз и есть!
Азербайджанец подал Баязитовой руку, помог спуститься на землю. Дурной ноябрьский буран пропал, небо стало доброе и мягкое, на востоке дальний край его смутно розовел.
Остаток пути — шесть километров — Баязитова всю дорогу бежала. Когда она влетела в избу, мама как раз затапливала печку, сестренки нежились на тюфяке, баловались. Все сильно обрадовались. Мама вздохнула и качнула головой:
— Ой, деточка, в такую-то даль повезла; нет чтоб самой съесть…
А младшенькая, уплетая свой кусок рулета, прильнула к Баязитовой:
— Алма-апай, а ты каламельки не пливезла?..
Отец у них работал железнодорожником.
Оказывается, тот состав, на который попала Баязитова, вначале маневрировал: менял пути, прицеплял дополнительные вагоны… В другой раз, значит, позади тендера забираться не стоит. Ах-вах, никак не стоит…
РАСТЕТ В ГРЕНЛАНДИИ ТАБАК
Сегодня в нашем классе сногсшибательная новость: после четвертого урока, бросив учебу, насовсем сбежал Гизатуллин.
А с чего, спрашивается? Да с пустяка какого-то, говорить об этом смешно! На уроке русского языка учитель у него спрашивает:
— Что было задано на дом?
Ну? Вопрос-то самый что ни на есть простейший, а вот Гизатуллину он отчего-то не по зубам… Шмыгал-шмыгал носом, бился, потел, но выпутаться из своего ответа так и не смог — застрял намертво.
— Назание да ном… Надано за дом… Занадо за ном… — долго мучился, даже покраснел от натуги; не получалось у него, и все тут! Учитель тогда вызвал его к доске, велел записать для разбора одно предложение. Гизатуллин послушал и написал: «Карим опоздал в школу». Тут все очень легко: подлежащее подчеркнуть одной чертой, сказуемое — двумя; ну и, конечно, рассказать, что к чему, по-русски. Гизатуллин, само собой, все это очень даже запросто мог сделать. Он и сделал почти: подчеркнул и подлежащее, и сказуемое. Правильно подчеркнул. А потом вдруг и засел: стал предложение читать и сказал: «Карим опоздал в шкалу». «Шкалу» — это надо же так умудриться!