— …
— Я всю жизнь посвятил одному единственному делу, которое всегда было переполнено крови, лжи и насилия. И даже сейчас, когда всё полетело к чертям, я продолжаю заниматься этим. Я — агент разведки. Я убивал людей. И убил не мало. Во время слежки за ячейками ЦРУ в Восточной Европе я за одну неделю отправил на тот свет двадцать шесть человек. Убийство — часть моей работы… была ею, и остаётся. Стало быть, я решаю проблемы насилием. Но даже я, профессиональный убийца, спустя столько лет службы, не могу понять одной простой вещи — почему настрадавшись от террора однажды, человек не останавливается и продолжает проливать кровь. Если ребёнок обжёгся о кипяток, то он становится достаточно мудрым, и ни за что не потянется к кипятку второй раз. Но в войне эта мысль почему-то ни до кого не доходит. По собственной глупости люди убивают сами себя. Даже Я не вижу никакого смысла в насилии. Но сейчас всё обстоит совсем по-другому. Насилие конечно будет, но на первых порах. Его быстро погасят те, кто сплотится во имя общего блага. А потом… я уверен, что после такого кошмара люди ещё долго не прикоснутся к оружию.
Эти слова всплыли из уст при виде озабоченного лица Сары. Виктор и сам хотел бы в это верить, но удостовериться в этом, или в обратном, он сможет только если доживёт до тех времён, когда крюгеры уйдут в небытие. Неизвестно, кого среди уцелевших больше: миротворцев или мразей, среди которых воры и насильники. А пока он был вынужден говорить именно это, чтобы снизить градус напряжения у и без того напуганной девушки, которой есть ещё за кого переживать кроме себя.
Сара переварила слова Виктора, и произнесла то, что казалось ей вполне очевидным:
— Наверное, я себя сильно накрутила.
Он её убедил. Иначе не могло быть. Виктор был для Сары человеком с железным характером и непоколебимым авторитетом. Его руки — надёжная защита от врага, его слова — догмат. Сара воспринимала Виктора именно так.
— Это нормально — утешал Сару Виктор. — У тебя маленький брат, которого нужно защищать. Ты постоянно за него переживаешь. А после долгих и опасных скитаний в одиночестве, тебе, разумеется, до сих пор страшно за то, что произойдёт завтра. Но не стоит забывать, что мы рядом. Теперь вы не одни. У вас новая семья. У каждого из нас новая семья. Все мы не одиноки.
За всю жизнь Сару так успокаивать мог только её отец. Он постоянно приводил железные аргументы, которые заставляли её пересмотреть свои внутренние страхи. В этот момент Виктор ей сильно напомнил отца. Он был, разве что, на пять или шесть лет моложе её отца, когда она в последний раз видела его.