Для последней схватки им требовалась большая скорость. Энергоблокатор пришлось вернуть на крышу Х-11.
Оставалось ждать, когда вся Каталония погрузится под одеяло сгустившихся туч и долгожданное рандеву с величайшим врагом человечества наконец состоится.
— Ещё не спишь? — спросила Сара.
Виктор сидел в зале за столом из красного дерева. Перед ним лежала компьютерная панель. В своей руке он без конца неторопливо перебирал пальцами какую-то флэшку.
Виктор спросил:
— А ты почему не спишь?
Сара села на против.
— Бессонница. Хотя, когда мы сюда приехали, мне казалось, что теперь я буду спать как убитая.
— Действительно — соглашался Виктор. — Откуда взяться бессоннице, когда уровень адреналина в норме.
На их лицах проскользила улыбка.
Виктор замечал некоторую озабоченность на лице девушки и спросил:
— О чём думаешь?
Сара слегка облизнула губы кончиком языка, и стала излагать:
— Меня никак не покидают мысли об одном. Когда всё закончится… если всё сложится удачно, то что будет дальше?
— То есть? В каком смысле?
— Как жить в мире, где всё уничтожено и ничего привычного не осталось? Нужно как-то добывать ресурсы. А сделать это станет куда сложнее. Ведь нельзя всё время жить за счёт продуктов длительного хранения. Когда-нибудь и эти запасы тоже иссякнут. И потом, уже нет никаких юридических законов. Ну, или, как минимум, уже нет того, кто заставлял бы соблюдать установленные когда-то правила. Бесчинство и варварство будут неизбежны. Никакого общественного строя и порядка. Когда всё закончится, если удастся восстановить небольшие общественные группы, то скорее всего люди начнут вести борьбу за места в верхах иерархии. Как можно будет сохранить цивилизованность, когда всё физическое наследие утрачено, а духовные приоритеты теперь оказались под угрозой?
— Я бы сказал, что помимо варваров и преступников хватает и порядочных людей. Я имею ввиду тех, — указывая пальцем на Сару — которые думают точно также, как ты: кто беспокоится о безопасном, обеспеченном будущем; кто обеими руками за то, чтобы жить по старым законам; сторонники соблюдения тех норм, которые и раньше позволяли прекрасно сосуществовать разным культурам. А что касается преступников, то не думаю, что они смогут противостоять тем, кто стремится к восстановлению утраченного мира. Преступник не имеет никаких моральных принципов чтобы ценой риска защитить кого-то другого. Это — мразь, которая всегда думает только о себе и поэтому преступники существуют по одиночке или держатся малыми группами. Им не по зубам огромная толпа миролюбивых людей, которые горой постоят друг за друга. Террор не длится слишком долго, потому что тогда вкус мирной жизни (даже самый слабый её привкус) становится слишком сладким для того, чтобы продолжать насилие. К миру привыкают быстрее и охотнее, чем к вражде. А сегодня террор длится уже пятый год, и от него люди сильно настрадались. Вот почему даже на такой разрушенной Земле насилие не сможет охватить разум каждого. Тем более в том случае, если главный враг человека падёт, то будет очень веское основание для того, чтобы прожить остаток своей жизни в абсолютном мире и взаимопомощи с остальными. За эти четыре года люди настрадались. Они слишком устали от насилия и страха. Вот увидишь, стоит дать им возможность, и они по достоинству оценят мир после стольких дней ужаса.