— Не бойся, Андрюша. Вся Обитель крепко спит. Через мою боль и моление о себе и тебе, Бог дал мне силы усыпить всех людей в округе, даже раненых тобою.
Я молча поцеловал сестру в бледный лобик, поднял её на руки и отнёс к широкой скамье у боковой стены зала. Потом я прохромал между крепко спящих культистов за своим плащом, принёс его к Ольге и укутал её. Она первым же стыдливым движением поспешила прикрыть полой одежды низ животика и лоно. Я сделал вид, что ничего не заметил. Затем я уселся рядом с нею, и мы принялись перевязывать друг другу раны антибактериальными салфетками и липкой лентой. Это было здорово больно. Я очень старался выглядеть молодцом перед сестрой и не стонать слишком уж громко, но вскоре заметил, что и она сдерживает себя по такой же причине. Это почему-то меня рассмешило, несмотря на боль. К окончанию медицинских процедур мы уже оба улыбались, и даже поддразнивали друг друга. За этим занятием нас и застал неожиданно появившийся в проёме дверей Сефирос.
Я включил «общий рентген» и увидел за забором базы серые автомобили с синими полосами на бортах, медленно преодолевающие перепаханную ментальными выбросами дорогу проезда. Сефирос очень внимательно посмотрел на меня, на Ольгу, но ничего не сказал. Огромный кот тихонько пошёл в обход молельного зала, всякий раз тщательно выбирая, куда поставить лапу, переступая через спящих адептов, сторонясь луж крови и кучек демонического пепла. На секунду он задержался возле подстреленных мною культистов, и возле тех, которым я отрубил ладони. Издав странный хмыкающий звук, он затем перешёл к так и торчащим на помосте останкам лидера культа и некоторое время рассматривал их, поводя усами. Брезгливо дёрнув лапой, он повернулся к алтарю, колдовскому кругу и иссечённым телам несчастных жертв, которых мы спасти не успели. Усы и уши кота опустились, и он издал тихий и длинный печальный мяв, похожий на детский плач. Потом он вдруг начал раздуваться в меховой шар, как тогда, перед дверью моей усадьбы. В следующую минуту я увидел в деле настоящего боевого магистра-повелителя ментального поля. Насколько же я рисковал, угрожая коту во время нашей с ним ссоры! Глаза начальника отдела мониторинга сверкнули красным. От кончиков волос его вздыбившейся шерсти отлетали натуральные искры. Он громко зашипел и только лишь взмахнул правой лапой, как камень алтаря, сильно вздрогнув, с громким щелчком сам собою развалился на две половины. Прыгнув прямо в круг, Сефирос когтями разодрал его поверхность, нарушая тонкий рисунок линий. Царапины от его когтей были почти в сантиметр глубиной. Пыточная рампа зашаталась и рухнула. Кот перескочил к трупу Ди, сунул передние лапы прямо в доски помоста — при этом он оставался отчётливо виден — и сделал ими там какие-то сложные движения. Включив «истинное зрение», я успел заметить, как когти Сефироса перервали усохший и бледный, но всё ещё заметный красный канал адского контроля, по-прежнему, оказывается, тянувшийся к голове мертвеца. А ведь я даже не обратил на это внимания.