И десятого ноября 20.. года всё было примерно так же. Мы не виделись с Марком уже целых два дня, и с самого утра я уже предвкушал будущую попойку. Да и формальный повод ведь был — день милиции, как-никак, бывший мой профессиональный праздник! Еле высидел я два часа в машине на Богородской площади перед тихо крутящимся смерчиком ментальной аномалии, ожидая обеспеченцев со сканирующим и нейтрализующим оборудованием и, наскоро подписав им акт, рванул в близлежащий супермаркет. То есть я знал, конечно, что по идее должен был ехать назад в свою усадьбу к компьютеру, где наверняка на электронной почте были вновь поступившие отчёты о прежних осмотрах моего участка ментального пространства, которые я должен был расклассифицировать и отправить в архивы. Но у меня уже накопилось больше сотни подобных же неразобранных писем, и я довольно справедливо полагал, что ещё два-три погоды точно не сделают.
Да и честно говоря, мне было попросту наплевать. Чтобы избавиться от гнетущей тоски по Ане, я двигался рутинной колеёй — поздно просыпался, кое-как выезжал на вызовы, дожидался обеда, а после этого уже считал себя вправе начинать употреблять спиртное, что помогало провести вечер в полузабытьи, да и уснуть было легче. Иногда ранним утром, считая его серединой ночи, я лечил больную голову таблетками, затем опять засыпал и на следующий день всё повторялось сначала. Я старался как можно меньше времени бодрствующим проводить в усадьбе и вообще не заглядывать в залу, где висело хрустальное ложе с телом моей любимой. Я пытался сбежать от своего горя — но на самом деле гнал себя по порочному кругу. Впрочем, тогда я этого не осознавал.
Итак, пообедав чем Бог послал в ресторанном зале маленького торгового центра, я затарился разноцветными бутылками и кое-какими разносолами, погрузил покупки в багажник своего служебного «форда», который Сефирос от щедрот оставил мне после миссии в Подмосковье, и поехал к Извольскому. Свернув с Белокаменного шоссе на грязную грунтовую дорожку, ведущую к его дому, я осторожно провёл автомобиль между высоченных сосен и ёлок и припарковался на гравийной площадке перед зданием рядом с машинами ещё не разъехавшихся экономистов и бухгалтеров.
Почему-то в голову пришла странная мысль осмотреться «истинным зрением». До того я ни разу здесь его не включал. Да, мой новый читатель, для тебя я должен немного объясниться — меня ведь взяли в Организацию не за красивые глаза. Чуть больше года назад, в один далеко не прекрасный день и совершенно неожиданно для себя я стал игрушкой Фортуны, одарившей меня рядом сверхъестественных способностей: возможностью развоплощаться самому и развоплощать предметы, которых касаюсь (для этой способности я придумал неправильное название «деволюмизация»), возможностью видеть сквозь любые непрозрачные предметы (это я назвал «общим рентгеном»), а также возможностью смотреть ментальным взором, иногда различая подлинную суть вещей и событий, прозревая «астральный» уровень бытия, причём одновременно с «реальным». Вот эту последнюю способность я и именовал «истинным зрением».