По второму понятно, его блаткомитет отправит в гарем без проблем. А как быть с первым? Всё по чесноку, поймал свою бабу с мужиком и наказал за это. Обычное убийство на почве ревности, но, по совести, психика у детей теперь нарушена, не пожелаешь и врагу. Васильев знал, что среди блаткомитета были ребята, которые ни столько блатные, сколько порядочные. Вася понимал, что воровской закон, таких уродов как Ширеметьев, не мог трогать.
Да что я тут говорю, после девяносто седьмого года жизнь вообще поменялась так, как после отмены смертной казни. Кинули запрет, теперь нельзя наказывать так, как это делали раньше. Но оставались в стране энтузиасты, которые за дело и чисто от порядочной души, могли зарезать кого угодно. Но только за дело. В стране можно было убить всё, но чувство совести до конца убить нельзя. Оно живёт не по фактам, оно живёт во времени, а время убить нельзя.
Васильев вызвал к себе осужденного Варфоломеева, нового смотрящий за зоной после Вени Бенедиктова.
— Здорово Варфоломей, как дела? Какие вопросы, какие проблемы, как в целом? — начал разговор Васильев из далека.
— Василий Васильевич, Вы ближе к делу. Зачем вызвали?
— Тут по этапу два мутных пассажира приехало. Дел натворили на воле стрёмных целый вагон, а по жизни мужиками едут, думаю нехорошо это. Один жене голову по пьяни отрезал и детям вместо ужина подал. Второй под наркотой свою родную мать изнасиловал и убил. Что делать с ними будем?
— Василич, я в курсе за них, моя почта быстрее твоей как-обычно ходит. Дай зелёный свет на БУР, только чай да курево, ничего лишнего. Парни живут спокойно, проблем нет, когда управа приезжает мы тебя в БУРе не подводим, доклад орём, вопросов не задаём. Сумку запусти, сам прошмонаешь, чтобы вопросов не было.
— Добро, а что с этими уродами делать будем?
— Иннокентия, специалиста нашего по петушиным вопросам, с личной посудой запусти вечером в карантин. Он у нас опытный, чаем напоит, приласкает, может и к груди прижмёт этих ребят, как там у них это бывает. Пусть там пару часиков поворкуют, а там видно будет. Не захотят по любви, значит по принуждению в гарем поедут.
— Добро. — сказал Васильев.
— Добро. — ответил Варфоломей.
Васильев знал, что, грев в БУР — это не совсем законно, за это можно получить по шапке. Но лучше это будет подконтрольно, чем тратить время на их отлов, всё равно что-нибудь замутят. Да и не тот вопрос, чтобы давать хорошую жизнь этим двум отморозкам.
Вечером в карантин пришёл специально обученный человек Иннокентий Алексеев, он же Кеша. Алексеев Кеша — смотрящий за петухами или, как ещё говорится, ответственный за группу риска от лица осужденных. Иннокентий в своё время сменил Гену Кочеткова, причём заслужено. До вступления в должность он три месяца учился манерам, необходимым в этой нелёгкой руководящей работе. Гена Кочетков тоже активно принимал в этом участие и обучал Кешу Алексеева. Ему сказали, если не найдёт себе достойную замену, значит на УДО не пойдёт.