- С пряниками? – ухмыльнулся прапорщик.
- А то!
- Тогда наливай.
Пряников у ездового, конечно, не было, зато нашлось несколько не совсем еще черствых туркменских лепешек, купленных перед самым началом похода. Получив одну из них, Будищев по-братски отломил половину Шматову. Затем положил на свою часть кусок колбасы и с аппетитом вгрызся в полученный бутерброд, время от времени отхлебывая маленькими глотками ароматный чай.
- Ништяк! – похвалил он, утолив первый голод.
- На здоровье, вашбродь, - правильно понял его ездовой.
- Федя, а ты чего куксишься? – повернулся Будищев к денщику, отставившего лепешку в сторону и без энтузиазма мусолившего сухарь.
- Да не хочу я, - вяло ответил тот.
- С чего это?
- Не нравятся мне эти лепешки.
- Фигасе, - хмыкнул прапорщик, - в Бами хомячил за милую душу, а тут корчишь из себя не пойми чего!
- Так ен узнал, как здешние женки тесто месят, - хохотнул Егорыч.
- В смысле? – удивился Дмитрий.
- Да ладно вам! – пошел пятнами Федька.
- Ну-ка подробнее с этого момента!
- На чреслах они хлеба замешивают! – с отчаянием в голосе ответил денщик, поняв, что от него не отстанут.
- Где?
- Ну вот тута, - охотно показал на себе ездовой.
- На ляжках, что ли? [1]
- Ну да.
- И в чем проблема? – пожал плечами прапорщик, делая себе очередной бутерброд.
- Ой, - схватился за рот молодой матрос и бросился прочь, под смешки более опытных товарищей.
- Ладно вам! – прервал неуместное веселье командир. – Те у кого желудок слабый, пусть сухари едят. Их-то хоть нормально выдали?
- А как же, - охотно ответил Егорыч. – Интенданты расщедрились ажно по фунту в рыло. И круп двадцать четыре золотника [2]. Ешь, не хочу! Хорошо хоть казачуры овечек пригнали. С мясным приварком, глядишь, ноги-то не протянем.
- Н-да, началась осада, - мотнул головой Дмитрий. – Ну ничего, мы тут несколько мешков пшеницы надыбали. Надо мельницу поискать, глядишь, с мукой будем.
- Лучше ее коням. А то им всего по гарнцу[3] овса выделили. Хорошо хоть саману[4] тут вволю, можно подмешивать.
Судя по убежденности Егорыча, он и впрямь считал, что лошадям корм нужнее, а люди и так перебьются. Стоит ли удивляться, что высокое начальство думало точно так же. Это была одна из тех вещей, к которым Будищев так и не смог привыкнуть в этом времени, несмотря на весь свой цинизм. Впрочем, сейчас ему было не до этого. Подкрепившись и обогревшись, он вышел наружу, чтобы проверить все ли в порядке.
Пройдясь по позициям и убедившись, что пулеметы вычищены и смазаны, огневые точки оборудованы, лошади накормлены и убраны от греха и шальных пуль подальше, Дмитрий остановился рядом с вышедшим покурить солдатом из Самурского полка. Тот, заметив офицера, вытянулся, и хотел было рапортовать, но прапорщик остановил его.