— Прошу прощения за мою дерзость! Но дело моего отца вели вы, Сэки-сан. Поэтому я и решил, что должен обратиться именно к вам.
— Вы решили? Вы, значит, решили?
Веер указал на меня:
— Очень смело с вашей стороны! И что же это за дело? Молчите, я сам вспомню.
Лицо господина Сэки приобрело брюзгливое выражение. Ноздри раздулись, затрепетали. Казалось, он вспоминает запах общественного нужника.
— Ах да! Торюмон Хидео, обвинение в сокрытии фуккацу. Дознание показало, что фуккацу не было.
— Совершенно верно, Сэки-сан. То есть, простите, не совсем верно.
— Что вы себе позволяете?
— Фуккацу было! У меня есть доказательства!
Всё. Слово сказано.
— Вы имеете наглость утверждать, что я допустил грубейшую ошибку?!
— Простите!
Кланяясь, я перестарался и больно стукнулся лбом о деревянный пол.
— Я всего лишь…
— Вы провели частное дознание?!
— Я…
— Самовольно?!
— Умоляю…
— Вы подвергли сомнению официальное заключение?!
— Я…
— И посмели после этого заявиться сюда? Ко мне?!
Что-то сместилось в окружающем мире, а может, только у меня в голове. Комната превратилась в сцену театра Кабуки. За ширмой, стоявшей в углу, ударили в барабаны. Там, за ширмой, кто-то прятался, но я не знал, кто. Вот сейчас через всё пространство, дробно стуча сандалиями, побежит шустрый служитель, отдёрнет трёхцветный занавес. Начнётся представление, господин Сэки встанет, обмахнётся веером, устремит на меня гневный взгляд…
Господин Сэки встал, обмахнулся и устремил.
Сцена 1
Сэки Осаму:
Я Сэки Осаму,
старший дознаватель Карпа-и-Дракона.
Кто же ты, стоящий предо мной?
Рэйден:
Я Торюмон Рэйден,
скромный сын самурая низкого ранга.
Явился я доброй волей,
хотя и с рыдающим сердцем.
Склоняю голову и готов к признаниям.
Сэки Осаму:
Ты осмелился подвергнуть сомнению
решение службы Карпа-и-Дракона?
Ты отверг наш вердикт?
Заподозрил отца в фуккацу?
Заподозрил меня в ошибке?!
Дерзость, неслыханная дерзость!
Рэйден:
Падаю ниц, молю о прощении.
Сэки Осаму:
Скажи мне, о дерзкий самурай!
Скажи, пока тебе не вырвали язык!
С чего это началось?
Рэйден:
С походки, мой господин!
Сэки Осаму(изумлён):
С походки?
(Расхаживает по сцене, топает ногой.)
Неслыханная дерзость!
Немыслимая глупость!
Рэйден:
Тогда ещё я не знал,
что это началось.
Мои подозрения только рождались в душе,
набирали силу, крепли.
Но если искать корни сомнений…
О да, первой была походка.
Помню, на похоронах я окликнул отца:
«Хидео-сан!»
Хор:
Мы — духи воспоминаний,
мы — память юного самурая.
(Декламируют, подражая голосу Рэйдена.)
Сам не знаю, зачем я окликнул отца.
Он шел первым
и все равно не смог бы обернуться.