– Слава богу, что у нас нет детей, Клод, – сказала Бланш после девятнадцати лет брака.
Он мог только кивнуть, прижимая ее к себе. Принцессу, которую он спас и которая превратилась в удивительную женщину с теплым, полным жизни телом, острым умом и щедрым сердцем. Ее доброта, ее мужество, ее страхи… Ее безрассудство, ее упрямство. Бешеный темперамент, что скрывается под дизайнерской одеждой. Иногда, признался себе Клод, он забывал о том, что его жена – личность, а не абстракция (обычно вызывающая раздражение). Прекрасное, приводящее в бешенство сочетание клеток, столкновение мягкости и жесткости, логики и эмоций – как и все женщины.
Но в глазах бошей некоторые скопления клеток, комбинации костей и плоти, пульсирующей крови и бьющихся сердец вовсе не были людьми.
– Бланш, пожалуйста, перестань встречаться с Лили, – прошептал он ей на ухо. Она тут же напряглась. – Пожалуйста! У меня плохое предчувствие. Я не знаю, что она может заставить тебя сделать. Но ты должна быть осторожной! А когда ты пьешь…
– Когда я пью, то что? – Ее голос стал резким, недоверчивым.
– Ты становишься беспечной. Ты не можешь себе этого позволить. В наши дни никто не может.
– Давай заключим сделку, Клод. – Она отстранилась от мужа, села к нему спиной и пригладила волосы. – Ты перестанешь убегать каждый раз, когда ночью звонит этот чертов телефон, а я перестану встречаться с Лили.
– Бланш. – впервые Клод испытал искушение. Искушение прекратить ночные встречи, которые случались все чаще и становились все более возбуждающими по мере того, как боши затягивали петлю на шее Парижа.
Комендантский час теперь строго соблюдался, что делало тайные свидания особенно волнительными и захватывающими. Больше четырех собираться запретили даже в кафе или ночных клубах. Было несколько нападений на нацистских солдат, которые привели к облавам и расстрелам мирных граждан – в основном евреев. Впрочем, немцы убивали их не только в отместку.
Но нет. Сейчас особенно важно снимать стресс, отвлекаться от утомительных ежедневных попыток угодить всем: жене, сотрудникам, гостям, которые на самом деле гостями не были. Он должен делать это в память о Сезаре Ритце. В память о себе самом, о том Клоде, каким он был раньше. Только за пределами «Ритца» он может снова обрести себя, и поэтому он не прекращает встречи с Симоной, Мишель и Мартином. Встречи, на которых обсуждаются не только овощи и фрукты; теперь Мартин занимается продажей других вещей. Некоторые из них нужны Клоду, другие он предпочел бы не использовать, но все же берет их у друга, чтобы сохранить (в «Ритце» большие шкафы, и они скрыты от посторонних глаз) или передать кому-то другому.