Смотрю Даше прямо в глаза. Это глаза Вики.
– Это то, что я сейчас подумал?
– А что ты сейчас подумал? – смеется Даша.
До Москвы добираюсь на электричках зайцем. Несколько раз меня высаживают контролеры, но почему-то мне это по кайфу. Никогда в жизни не путешествовал с таким азартом и удовольствием. Забираю у соседей запасные ключи, пытаюсь открыть дверь, но она заперта изнутри. Мое сердце подпрыгивает, а затем плавно спускается вниз, как на парашюте…
– Открывай! – кричу. – Или я сломаю дверь!
Вика сидит на диване в маминой ночнушке в своей классической позе, поджав коленки к голове и положив на них подбородок. Читает любовный роман.
– Что у нас сегодня? – спрашиваю. – Султан, горец, голубой ковбой? Нельзя ли что-нибудь новенькое?
– Роман про инцест, – говорит Вика. – Дочь мстила отцу за унижение матери и затащила его в постель.
– Я в восторге!
Раньше я не понимал, до какой же степени медленно, словно улитка вверх по стволу дерева, ползла моя судьба после того, как я получил травму и потерял половину своей памяти. Хотя, возможно, в этом и заключалась магия моей прозы, которую уловил Ш. Читая мои (или Ш.) романы, читатели как бы выпадали из привычного темпа времени, и это, наверное, имело даже какой-то психотерапевтический эффект… Но с появлением в моей жизни Вики все изменилось.
Начало 2011 года было таким же сумасшедшим, как и вторая половина 2010-го. За несколько дней я приобрел дочь и потерял дочь. Я приобрел любимую женщину, и потерял, и снова приобрел. Но когда я сказал об этом Вике, она возмутилась: «Я не вещь и не собака, чтобы меня приобретать, терять и снова приобретать! Что за сексизм, папик?» Эта мерзавка продолжает называть меня папиком. Но я не бунтую. Папик так папик.
В феврале Максиму исполнилось восемнадцать лет, и мы с Тамарой пошли разводиться.
Работница загса удивленно посмотрела на круглый живот Тамары и попросила меня выйти на минутку из кабинета. Я вышел, но дверь закрыл не до конца.
– Гражданочка! Вы не хотите дождаться родов, чтобы заодно подать на алименты? Мы, женщины, такие доверчивые! Все мужики при разводе говорят одно, но потом получается совсем другое.
– Это не его ребенок, – отвечает Тамара.
– А чей же тогда? Впрочем, да, простите!
Работница вздыхает и приглашает меня в кабинет.
В начале апреля мы провожали Максима в армию.
На сборный пункт пришли я и Тамара под руку с Сергеем Петровичем. Мы с ним церемонно раскланялись, но руки ему я не подал. Вот еще! Спал с моей женой! Так сказать, по-соседски!
Максим, худой, коротко остриженный и оттого совсем не похожий на себя прежнего, выглядел трогательно и немного жалко. Мы с Тамарой не сговариваясь даже пустили слезу. Сергей Петрович хотел было сказать ему напутствие в своем духе, но Максим демонстративно отвернулся от него и подошел ко мне. Молодец, сын!