Я никаких напутствий давать не стал. Я обнял его, положил руку на его умную бритую голову и сказал:
– Прости меня, если можешь!
Максим покраснел.
– Проехали, пап! Береги Вику!
И тут примчалась сама Вика. А ведь я просил ее! Бросилась моему сыну на шею и тоже заплакала.
– Прости! Прости! – шептала она.
На нас уже неодобрительно посматривал прапорщик, новобранцы посмеивались и шушукались между собой …
– Эй, хватит! – сказал Максим. – Устроили здесь Прощеное воскресенье!
У Вики заметно круглился животик, и Максим это увидел. Потому-то я и просил Вику не приходить. Но она за моей спиной стакнулась с Тамарой и по телефону обсуждает с ней проблемы беременности. Даша, то есть моя теща, для Вики не авторитет в женских вопросах. Наверняка Тамара и сообщила адрес сборного пункта.
Я боялся реакции сына. Но Максим только широко улыбнулся.
– Кого ждем? – спросил он меня.
– Вика уверена, что будет девочка, – смущенно сказал я.
– Девочка, девочка! – уверенно подтвердила Вика.
– Клево! – воскликнул Максим. – Значит, когда я вернусь из армии, у меня будет сразу две сводные сестры? Ну вы, предки, блин, даете!
И ушел в строй.
В середине апреля Тамара родила дочь и назвала ее Марусей. Мария Сергеевна родилась чуть раньше положенного срока, но здоровенькой. Однако через две недели выяснилось, что никакая она не Сергеевна.
Звонок от Тамары раздался глубокой ночью, когда мы с Викой спали. Я взял телефон, тихонько вышел на кухню и включил связь, уже предчувствуя недоброе.
Тамара говорила шепотом, и в голосе ее слышался страх.
– Кешенька, помоги мне! Я не знаю, что делать! Сергей прописал в квартире какую-то молодую бабу из деревни. Он сказал, что это его сестра, а прописка ей нужна временно, чтобы устроиться на работу и снять свое жилье. Но, Кешенька, он живет с ней! Никакая она не сестра! Он с ней спит, а меня выселил в бывшую комнату Максима… И вообще, требует, чтобы я уходила жить в квартиру Максима, иначе грозит выселить меня в Капотню. Я не соглашаюсь, я не хочу терять свою жилплощадь. Но они третируют меня! Эта баба на меня орет, толкает локтями в коридоре и на кухне, плещется в ванной по два часа, а мне нужно дочь купать. Сергей молчит и глядит на меня зверем…
– Почему ты говоришь шепотом? – спрашиваю, хотя и сам говорю шепотом, чтобы не разбудить Вику. – Почему ночью?
Тамара рыдает.
– Потому что я их боюсь! Боюсь!
Ни хрена не понимаю!
– Погоди, Тамарочка! Но ведь Маруся – его дочь.
Тамара долго молчит, и это ее молчание пугает меня еще больше, чем предыдущая истерика.
– Это не его дочь, – наконец говорит она уже не шепотом. – У Сергея не может быть своих детей. Это последствие Чернобыля. Он мне и справку недавно предъявил.