— А кого именно оперируют? — спросил он.
— А я знаю? — грубо отозвалась она и равнодушно пожала узкими плечами и двинула заложенным носом. — Здесь больница. Знаете, сколько народу привозят каждую ночь? Тут тебе и поножовщина, и автокатастрофы, и пьяные драки. Порой за смену по десять-пятнадцать человек поступает.
Макс посмотрел на лацкан синего халата и прочел, что его собеседницу зовут Крюкова Ирина Юрьевна.
— Ирина, скажите, а можно ли как-то узнать о состоянии больного?
— Можно. Приходите утром.
Макс глубоко вздохнул и постарался взять себя в руки. Он чувствовал, что еще одно слово в таком тоне, и он просто задушит противную Ирину Юрьевну собственными руками.
— Неужели у вас нет вообще никаких данных о проведенных операциях?
— У меня лично — нет. Если больная в тяжелом состоянии, то ее наверняка перевели в реанимацию.
— Так позвоните туда!
— Я уже звонила. Не берут трубку. Между прочим, мы здесь работаем, а не в песочнице ковыряемся.
— Ну, сходите лично! Вас же наверняка туда пустят.
— Это совершенно невозможно, молодой человек, — с видом оскорбленной добродетели возмутилась она. — Я — дежурная медсестра. А если, пока я по вашим поручениям буду бегать, кому-нибудь в отделении плохо станет? Вы ему капельницу воткнете?
— Но я могу хотя бы узнать, жива она или нет?
— Если и можете, то точно не от меня.
— И что же мне прикажете делать?
— Сидите и ждите, раз уж пришли. Вот доктор придет и все вам расскажет, — и, отвернувшись к экрану компьютера, вредная Крюкова вновь углубилась в пасьянс, от которого ее оторвал надоедливый майор. Видимо, в обязанности дежурной медсестры входило перекладывание карт с места на место.
Макс, покорившись обстоятельствам, кое-как устроился на шаткой тонконогой банкетке возле ординаторской. Глаза слипались, но голова работала ясно и четко.
* * *
Поквартирный обход, как он и предполагал, ничего не дал. Время для покушения было выбрано как нельзя лучше. Вечер. Люди возвращаются с работы. Лифты без устали носятся с этажа на этаж. В домах включены телевизоры, компьютеры, на кухнях ведутся разговоры, и как всегда — никому ни до чего нет дела! Москва — этим все сказано. В этом городе люди настолько равнодушны друг к другу, что могут целую жизнь прожить на одном месте, но так и не узнать имена своих соседей. А зачем, в самом деле?! Меня не трогают, и мне тоже никто на фиг не нужен! Главное, чтобы в моем маленьком мире все было спокойно, а все остальное — гори синим пламенем. Убили кого-то? Ограбили? Ну и что с того? Не повезло, но здесь, в этом городе, постоянно кого-нибудь убивают или грабят! Никого не волнует чужое горе…