Но прежде я обязательно заберу Асю домой.
Впереди показывается здание храма.
Наконец-то! В начале мысли, что я заберу Асю успокаивали, я смог сосредоточиться на обязательствах перед бароном. Но сейчас, чем ближе подъезжаем, тем труднее мне сдерживаться. Я спрыгиваю на мостовую до того, как коляска успевает полностью остановиться, расплачиваюсь с извозчиком. Я переплачиваю раза в три, но нет сил считать или, хуже, ждать сдачу.
Я вбегаю в храм, миную главный зал.
Первый жрец сам выходит мне навстречу:
— Дори, что-то случилось? Чем я могу вам помочь? Пройдёмте? Вы пугаете других прихожан…
Ох, позо-о-ор…
Только после слов жреца я осознаю, что мои глаза светятся нестерпимой для людей зеленью. Демоны!
Я зажмуриваюсь, выдыхаю.
И достаю служебный знак.
— Господин дознаватель? — удивляется жрец.
Прекрасно его понимаю. Сейчас я показал себя полнейшим непрофессионалом, но…
— Сегодня рано утром ваш храм посетили две сестры. Одна из девушек попросила убежища при храме. Мне она нужна.
— Хм?
Жрец, в ауре переливаются корыстолюбие и прижимистость, неожиданно соседствующие с добродушием и сострадательностью, проводит ладонью по подбородку.
— Господин дознаватель, но ни одна девушка не просила сегодня убежища. Если быть точным, то последний раз убежище просил некий молодой человек неделю назад.
Жрец не врёт, он искренне верит в то, что говорит.
Но как это возможно?! Асе просто некуда было пойти. Я ведь выяснил, у неё кроме личного документа при себе ничего больше не было.
— Может быть, вы не знаете?
— Давайте опросим остальных жрецов, — легко соглашается жрец. — Однако, если я правильно понял, о ком вы говорите, то вряд ли остальные хоть чем-то вам помогут.
— То есть?
— Утром храм посетила дочь барона Даргина. Леди устроила знатный переполох: по её словам, она приехала вознести молитвы вместе со своей единокровной сестрой, незаконнорожденной, которая накануне совершила нечто недопустимое для девушки.
Я стискиваю кулаки.
«Недопустимое» — уж не собирается ли барон связать убийство кухарки и побег Аси?! Официальных обвинений он, естественно, не выдвинет, но тут и слухов хватит, чтобы обелить имя барона. Из бессердечного отца он разом превратится в убитого горем родителя, чья дочь стала убийцей. Ситуация будет вывернута наизнанку: барон не изгнал дочь, он защитил её от каторги. И про репутацию леди Эшли-Саманты не стоит забывать. Лучше быть сестрой преступницы, чем прелюбодейки.
Проклятье!
— И? — глухо спрашиваю я.
— Мы искали ту девушку, но не нашли. Вероятно, она пробыла в молельне совсем немного и покинула храм.