Редактор был хмур. На меня и на Диму он смотрел, как голодный волк на толстенькую овцу, пасущуюся рядом с парой волкодавов.
Теперь он решил утвердиться на более миролюбивом человеке и решил «наехать» на милейшего отца Павла, трудившегося над статьей, посвященной народным суевериям. Павел Николаевич разъяснял трудовому народу, что не стоит бояться числа «тринадцать», потому что это плод поповских суеверий. В качестве примера он привел олимпийских богов, составлявших дюжину, и тринадцатую – богиню раздора Эриду, подкинувшая на пиру знаменитое яблоко раздора. Я, по правде говоря, не понял, какое отношение имеют мифы Древней Греции к «поповскому суеверию», но предложил добавить к списку еще и скандинавских богов, которые вместе с Локи (тем еще проходимцем и хулиганом!) составляющим чертову дюжину.
Прервав нас на самом интересном месте, редактор неожиданно заявил, что в редакции имеется переизбыток «поповского сословия», намекая на нашего расстригу.
Заслышав что-то о духовном сословии, Боря Розов (он мне как-то признался, что и сам происходит из поповского сословия, только вместо духовной семинарии закончил реальное училище, а на войну не пошел из-за плоскостопия), немедленно встрепенулся, и сообщил, что фамилия Виноградов, скорее всего, тоже указывает на принадлежность к духовному сословию, потому что в России виноград, отродясь не рос, а вот «небесный виноград» встречается в Библии, да и не один раз!
Я тоже не удержался, чтобы не внести свои «семь копеек», сообщив, что в учительской семинарии Закон Божий вел батюшка, очень похожий на нашего редактора, а вообще, мерить человека с точки зрения социального происхождения – это не по большевистски и, это попахивает скрытым оппортунизмом и ревизионизмом в духе бывшего товарища Каутского.
Каюсь, о Карле Каутском я только слышал, да и то, в те далекие годы, когда в вузах существовал такой предмет, как История КПСС, по которому у меня была твердая «четверка», хотя почти все однокурсники получили «три». Услышав о ревизионизме, редактор вскипел и заявил, что в редакции не место не только бывшим священникам, но и некоторым контуженным солдатам.
Не знаю, откуда он узнал о моей контузии (хотя, возможно она и было, не помню), но я вскипел. Поначалу хотел выкинуть редактора в окно, или спустить его с лестницы, сумел сдержаться, а лишь назвал его «тыловой крысой», отсиживающейся в ссылке, вместо того, чтобы агитировать солдат на фронте и, что таких мы топили в сортире в октябре семнадцатого.
Все закончилось тем, что наш редактор убежал. Возможно, жаловаться. Ну, посмотрим.