— А их, тетку Матру, дедушку Савлия и других ты не жалеешь? Чужие?
— Так они ж не дети! Сами в райком дорогу найдут. Зря ты все эго затеяла.
— Может, и зря, — Качырий задумалась, закусила губу. — А может, не зря.
— Значит, пойдешь?
— Пойду.
— Дай хоть прочитаю, что вы там написали…
— Тебе это ни к чему.
Пузырьков промолчал. Отговаривать дальше бесполезно — не послушается. Пусть сходит. Обожжется разок, не станет хлопотать за других, присмиреет. А то ишь разошлась, не знаешь, с какой стороны подойти.
За всю свою жизнь Качырий ни разу не бывала в районном комитете партии. А сегодня ей предстоит разговаривать с первым секретарем, может быть, даже спорить, доказывать. Хватит ли у нее смелости, не собьется ли, не оробеет? Вдруг этот Доронин скажет: «Кто вы такая, по какому праву лезете не в свое дело?» Возьмет и порвет статью, не читая. Что тогда? Качырий пожалела, что не успела переписать письмо. Но тогда снова пришлось бы идти в Пюнчерйымал, за подписями. Некстати вспомнила, чем окончился разговор деда Савлия с председателем райисполкома, и сердце сдавил страх. Правда, дед говорил, что Доронина тогда не было, а то бы он обязательно зашел к нему, что Доронин — «человек с понятием».
Почти не веря в успех задуманного, Качырий подошла к белому двухэтажному зданию с колоннами и большими, остекленными дверями. Несколько раз внимательно прочитала табличку, золотом по-черному: «Масканурский районный комитет КПСС». Поколебавшись, потянула на себя тяжелую дверь…
В просторном светлом вестибюле было прохладно. Вправо и влево по коридору — двери, двери… Прямо — широкая лестница на второй этаж. Куда идти?
Мимо пробежала девушка с кипой бумаг.
— Вам к кому?
— К товарищу Доронину.
— Это наверху.
Качырий, все более робея, поднялась на второй этаж, открыла дверь с надписью: «Приемная»…
В приемной — никого. Письменный стол, машинка, рядок стульев вдоль стены. «Наверное, та девушка — секретарша», — подумала Качырий, не зная, что делать дальше.
Дверь слева распахнулась, выпустив нескольких мужчин, которые на ходу продолжали о чем-то спорить и даже не заметили Качырий. Почти следом за ними вышли ещё двое, направились к противоположной двери. Первый, уже взявшись за скобку, как показалось Качырий, с досадой спросил:
— Вы ко мне?
Качырий быстро глянула на табличку возле самой двери: «Второй секретарь…»
— Нет, я к первому.
Секретарша все не возвращалась. Качырий подождала, не выйдет ли еще кто из кабинета слева, решилась: «Пойду».
Доронин был высокий крепкий мужчина, чем-то напоминавший Костю Бахманова, такой же смуглый, с темными, поседевшими на висках волосами и пытливыми карими глазами. Только вид у него был усталый, словно он всю ночь не спал или несколько дней подряд вел судебный процесс. Одет он был просто — сапоги, темно-синие галифе и такой же френч с наглухо застегнутыми пуговицами. Заметив Качырий, Доронин весь преобразился, усталости как не бывало, легко и быстро вышел из-за стола, приветливо улыбаясь, сказал: