— Константин Бахманов, — в тон ему подхватила Качырий.
— Точно! Механик Бахманов тоже родом из Одессы. А ты говоришь…
— Сдаюсь! — Качырий дурашливо подняла руки. — Одесса — самый славный город на свете. И все-таки одна из его знаменитостей в лице Константина Бахманова оставила этот славный город, поменяла его на никому неведомую Токтайсолу. А, Костя?
— А другая знамени гость в лице Екатерины Яш моленной прекрасно знает, ради чего совершен этот героический подвиг, — глядя ей в глаза, сказал Бахманов.
Качырий смутилась. Яшмолкина… Да, теперь она снова будет Яшмолкиной. Но как он догадался…
— Ты еще долго будешь здесь? — спросил Бахманов.
— А что?
— Можно мне еще приехать? В воскресенье?
— Не надо. Костя. Я сама приеду к тебе, в колхоз.
— Это правда?
— Непременно. Посмотрю, как у вас идет уборка урожая. В случае чего держись, механик!
Бахманов широко улыбнулся, навалился на весла.
Пускай нам с тобой обоим
Беда грозит за бедою,
— вполголоса запела Качырий услышанную здесь, в санатории, песню.
И тотчас сильный голос Бахманова подхватил:
Но дружба моя с тобою
Лишь вместе со мной умрет!
Качырий запела громче, голоса их слились.
И снег, и ветер,
И звезд ночной полет…
Меня мое сердце
В тревожную даль зовет
Далеко летит песня над притихшей вечерней рекой. Плавно и стремительно несется лодка туда, где золотой россыпью сияют электрические огни, а на самой кромке песчаного пляжа маячит одинокая фигура грузного усатого дядьки — хозяина лодочной станции.
«За счастье надо бороться…» Какой дурак это сказал? Она ли не боролась, а где оно, её счастье? Теперь Нелли окончательно убедилась: все мужчины одинаковы. Кобели! Сначала увиваются за тобой, заваливают подарками, томно вздыхают: «Неллочка, ты мое счастье!» — «Ты самая красивая на свете!» — «Золотко мое ненаглядное». А потом — поминай как звали. Один вдруг оказывается женат, у другого нашлась новая зазноба, третий напрямик заявляет: «Так — пожалуйста, а жениться, уволь, пока не намерен». Спрашивается, если не намерен, так какого черта ходил? А годы идут, их не остановишь, не вернешь.
Нелли придвинула к себе зеркало. Как она постарела! Вокруг глаз залегли предательские морщинки, щеки поблекли. Даже волосы потеряли свой золотистый блеск, стали тусклыми, неживыми. Видимо, это от перманента и перекиси… Вдобавок она сильно похудела. Сейчас еще ничего, а весной страшно было смотреть.
Нелли припомнила, как в новогодний вечер, возвратившись из Масканура, она встретила Николая у подъезда своего дома, накинулась с упреками. Он поклялся, что не любит жену и скоро, очень скоро, разойдется с ней. Тогда они поженятся и будут счастливы. Она поверила. А вышло что? Не прошло и недели, письмо: «Между нами все кончено. Николай». И все-таки она ждала, долго ждала. Наконец, пригласила его сама. Придумала день рождения. Как она волновалась, что он не придет! Пришел… И еще раз дал понять, что к прошлому возврата нет. А раз нет… Пусть! Она ни о чем не жалеет. Говорят, его жена в больнице. Так ей и надо. Не одной Нелли валяться на больничной койке, пусть и та… Хотя бы за то, что грубо обошлась с ней в редакции, не захотела разоблачить Бахманова. Если бы не этот кретин, она бы не потеряла Васю. Когда умерла мать, надо было дать Васе телеграмму, вызвать его. Она бы так и сделала, не появись Бахманов. Да, он как-то сразу понравился ей — чуткий, заботливый, немного смешной, неуклюжий… Нет! Вася, только Вася мог дать ей настоящую жизнь. Ах, если бы можно было его вернуть! Не вернешь. Он — в Москве, защитил диссертацию, женился, уже стал отцом. Зачем она не послушалась тогда тети, не поехала сразу к нему, в леспромхоз! Теперь бы была женой преуспевающего научного работника, доктора медицинских наук, жила в Москве… Все, все разлетелось прахом. Дядя все еще в тюрьме, тетя — подумать только! — вышла замуж, бросила московскую квартиру и укатила куда-то на юг. Тетя умеет жить, а вот она, Нелли… Из ресторана уволили. Это все Николай, устроил там скандал и вот… Пришлось поступить в захудалую столовую. И это с десятью классами образования! А куда пойдешь? На завод, к станкам, чтобы глотать пыль и грязь? Нет уж, покорно благодарим.