Где ты, счастье мое? (Каткова) - страница 202

— Костя изай, а у меня что-то есть.

— Покажи.

— Какой хитрый! Сперва спляши.

— Письмо?! Дай сюда.

Мальчишка метнулся в сторону, запрыгал, помахивая конвертом.

— Пока не спляшешь, не дам! Зря, что ли, я тут целый час сидел, продрог весь. Бабушки Епремихи дома нет. Я уж и в мастерские бегал. Будешь плясать? А то порву…

— Ну, ты! — прикрикнул Бахманов и вдруг погрустнел. — Плясать дело не хитрое, вот как бы плакать не пришлось с твоего письма.

Услышав это, Олеш сразу притих, протянул конверт и стал внимательно следить за выражением лица механика, пытаясь угадать, хорошее пли плохое принес он письмо. Если плохое, то стоило ли ему столько времени торчать у ворот, пусть бы валялось в правлении, пока очкастый Пал Палыч не смахнет в корзинку для ненужных бумаг.

— Ура-а! — пробежав глазами листок, крикнул механик, схватил мальчугана под мышки, поднял над головой.

— А плясать? Плясать? — суча ногами, радостно визжал тот.

— Плясать, говоришь? Пожалуйста, — Бахманов пустился вприсядку вокруг мотоцикла, не смущаясь тем, что его могут увидеть люди и подумать невесть что.

В избе он снова, уже не торопясь, прочел письмо.

«Добрый день, дорогой друг!

Вот я опять дома, в своей комнате. Николай уехал, кажется, в Казахстан. Может, зайдет к моим. Как его там встретят, не знаю. Для меня он — отрезанный ломоть. Навсегда!

Семнадцатого у меня день рождения. Соберутся друзья. А ты? Ты ведь тоже друг…

Приезжай, Костя. Буду ждать.

Катя».

В колхозе «У куат» в этом году посевную начали рано.

На низинных и затененных местах почва еще не доспела. Если пустить туда трактор, пожалуй, будешь только месить грязь. А на возвышенных участках, открытых солнцу и со всех сторон, обдуваемых ветром, вполне можно вести не только боронование, по и культивацию. Вот и сегодня, неподалеку от дороги, ведущей в Памаш-Энгер, с утра рокочет трактор, время от времени выкидывая голубую струйку дыма, видимую издалека в прозрачном весеннем воздухе. Позади агрегата остается широкая полоса свежевзрыхленной земли.

Молча, сосредоточенно передвигает рычаги управления молодой хлебороб, прокладывая первую в этом году борозду. И, словно понимая величие совершаемого, также молча и сосредоточенно хлопочет над обнаженной пашней стая глянцевито-черных грачей.

По дороге из Памаш-Энгера шагает налегке щуплый, пожилой мужичонка. Это Ондри Япык из деревни Нурсола. Заслышав рокот трактора, он остановился, в голубых, с хитринкой, глазах мелькнуло недоумение. Неужели пахать начали?

Агрегат медленно отдалялся…