— Надо поскорее начать сев. Ночью готовить почву, а днем сеять.
— Начнем, Аркаш. Все будет сделано в нужные сроки. Вот тракторов бы нам побольше да, что поделаешь, в колхозной кассе пока не густо. Мало мы с тобой прибыли даем, браток. Потому и навоз с фермы вывозить не на чем, приходится лошадок запрягать. Космический век — и лошадки. Не очень-то соответствует.
— А все равно душа к работе тянется! — задорно воскликнул Аркаш. — Кузьма Филиппович, а почему сегодня с утра самолета не видать? В другую бригаду перешли, что ли?
— В другой колхоз. Подкормку озимых минеральными удобрениями мы закончили.
— Всю озимь подкормили?
— Всю. Немножко и под гречиху подсыпали.
— Вот это здорово! Крепко нам авиаторы помогли!
Расставшись с агрономом, Аркаш двинул свой агрегат. Теперь его думы были о земле. Что же это получается? В космосе ракеты летают, спутники земли. С неба же самолеты удобряют поля, а на земле, как в старину, лошадки возят навоз. Действительно, не соответствует. И не оттого, что мало выпускают тракторов и других умных машин, купить их не на что — вот беда. Как сказал однажды на собрании Харитонов, не будешь все время «доить» государство, брать ссуды. Свои надо иметь денежки. «А может, лучше бы взять ссуду и купить еще пяток тракторов?» — подумал Аркаш. Ладно, это не его ума дело. Раз Харитонов говорит нельзя, значит, так надо. Он ученый человек, ему виднее. «Надо было зимой побольше навозу вывезти, с ремонтом долго провозились».
Костя Бахманов тоже мог бы сказать о себе словами Аркаша: «Душа к работе тянется». И для него эта весна казалась особенной, полной радостных ожиданий. От зари до зари он пропадал в бригадах, на полях, спал урывками, где придется, однако усталости не чувствовал. Бахманов знал: сейчас он самый счастливый человек на свете и никакие трудности ему не страшны.
Когда же началось его счастье? Семнадцатого октября прошлою года. В тот вечер он приехал в Масканур поздно — задержался из-за делегации с соседнего колхоза. Но там его ждали. Ждала она, Катя. Этот вечер изменил всю его жизнь. Где бы он ни был, что бы ни делал, каждый час, каждую минуту знал: он не одинок, в нескольких километрах живет его любимая, которая помнит о нем, ждет. Разве это не счастье?
Они не писали друг другу длинных писем, для этого у обоих не хватало времени. Для них вполне достаточно было тех редких встреч, когда он по делам бывал в Маскануре или Катя заглядывала сюда хотя бы проездом. Иногда он звонил ей, иногда она ему. Просто, чтобы услышать родной голос, узнать, что оба живы-здоровы. Ведь это так много.