— Да хватит, надоело, — отмахнулась Качырий.
В сумерки, выйдя на колодец за водой, Марпа столкнулась с Николаем и Качырий. «Вот тебе на, говорит, надоело, а сама, ишь ты, идет рядышком, воркует. Это хорошо, так и надо».
Марпа была на кухне, когда прибежал Костя Бахманов. Марпа тоже из любопытства зашла к соседям. Узнав, что механик пришел звать Качырий в театр — даже билеты купил! — она страшно возмутилась и брякнула:
— У Качырий — жених! Они пошли в кино.
Механик, побелел, нахмурился, Микале крякнул, опустил голову, а Марпа ликовала: «Молодец, Миклай, из-под носа девку увел».
Молодые люди, не спеша, шли к дому.
Ветер, словно притомившись, приутих, чуток потеплело.
Они шагали рядом, не в лад, иногда сталкиваясь плечами.
Качырий почему-то вдруг захотелось дурачится. Засунув озябшие руки в рукава и подняв воротник, она нарочно шла прямо по замерзшим лужицам, звонко раскалывая тонкий, неокрепший ледок, искрящийся в свете редких электрических фонарей.
Вот и знакомый подъезд.
Пузырьков остановился, чтобы прикурить. Качырий, не дожидаясь его, прошла вперед и, вскрикнув, метнулась назад — от стены дома отделилась огромная тень, кто-то крепко ухватил девушку за локоть.
Отшвырнув папиросу, Пузырьков в два прыжка очутился рядом.
— Откачнись, пехота, — Черноморский флот на причале!
Испуг Качырий сменился гневом — она узнала Костю Бахманова. Как он смеет… Девушка резко рванулась, но безуспешно, пальцы механика мертвой хваткой стиснули её локоть. Лицо парня показалось ей незнакомым, каким-то отчужденным, в глазах полыхал мрачный огонь. Девушке снова стало страшно. Что может сделать Николай Семенович с этим медведем? Она вспомнила их первую встречу на катке, вспомнила, что Костя — закадычный друг её брата… Нет, ей Бахманов не сделает ничего плохого, но её спутнику…
— Николай Семенович, вы идите, мне надо поговорить с Костей, — стараясь подавить свое волнение, как можно беспечнее сказала она.
— Я вас одну не оставлю. А ну отпусти девушку!
— Ну зачем вы так? — укоризненно заметила Качырий, понимая, что еще секунда и вспыхнет драка, улыбнулась Косте: — Ты что, решил сломать мне руку?
— Извините, мадам.
Костя разжал пальцы, но это отнюдь не означало, что он уже укрощен. Всем своим видом он как бы говорил Пузырькову: посмей только коснуться девушки, на полшага приблизиться к пей — и я разорву тебя в клочья.
— Идите, Николай Семенович, — мягко повторила Качырий.
Пузырьков не тронулся с места. Неужели она думает, что он, командир танкового взвода, струсил? Ну нет, такому не бывать!
— Вот что, Бахманов, иди проспись. Завтра поговорим.