— А почему бы мне не ходить? — в гон ему спросила Качырий, намеренно сделав ударение на последнем слове.
— За двумя зайцами бегаешь? — гнев Кости улегся, теперь он чувствовал страшную усталость, словно сутки нес штормовую вахту.
— Не так, Костя. Удивляешь ты меня. Кого оспариваешь? Человека или вещь? Не понимаю я таких людей. Стоит разок сходить в кино, пройтись по городу и, на тебе, тотчас наложат на тебя этакое табу: «Моя!»
— А Пузырьков тебя… целовал?
— Фу, какая глупость! Да что с тобой разговаривать, ты пьян. Прощай!
— Погоди, Катя! Извини, гам вижу, глупость сморозил, — оправдывался Бахманов. Он готов был стать прежним добродушным увальнем, готов был хоть до утра просидеть с девушкой на этой, впритык к забору, низкой и узкой, крайне не удобной для него скамейке, но что-то оставалось еще не выясненным и продолжало держать его в нервном напряжении.
— Скажи, как ты ко мне относишься? — спросил он после паузы.
— Опять? Эх, ничего ты не понял! Был бы трезвый, а то…
Качырий встала, но Бахманов движением руки заставил её снова сесть.
— Не спеши.
Такое насилие над собой взорвало Качырий. Она с силой рванула парня за плечо и, глядя ему прямо в глаза, задыхаясь сказала:
— Слушай… убить ты меня можешь, на это силы у тебя хватит. Но сделать из меня безвольную тряпку — никогда! Понимаешь? Никогда!
— Катюша… Ласточка…
— Молчи! — суженные глаза Качырий блеснули, как острие ножа. — Любишь? Допустим. Стало быть, и я тебя должна любить, так? А я не люблю. Вот не люблю и все. Понятно тебе?
— На все сто. А ты, малохольный Бахманов, надеялся…
— На что ты мог надеяться? Если сам вбил что-то себе в голову, пеняй на себя. Я тут ни причем. Удивляюсь, как это…
— Все ясно! — резко оборвал Костя. — Прощай!
Не успела Качырий сказать ответное «Прощай», как осталась одна.
Глава VI. НА ПРИЕМЕ У СЕКРЕТАРЯ РАЙКОМА
ЖИЗНЬ — ОНА, БРАТ, С ИЗЛОМАМИ
— Разрешите, товарищ Алексеев?
— Да. да, пожалуйста. Садитесь, товарищ Пузырьков, побеседуем.
На душе у главного инженера неспокойно. Зачем его так спешно вызвали в райком? Неужели Фекла? Или это козни проклятого механика? Он осторожно присел на краешек стула, всем своим видом изобразив почтительное внимание.
Слышал, все по колхозам ездите? — просматривая Какие-то бумаги, спросил секретарь райкома. Невысокого роста, непомерно тучный, он почти утопал в мягком кресле за массивным письменным столом.
— Приходится. Такая наша работа.
— Механизацию фермы в «У куате» начали?
— Начали, — Пузырьков выдержал паузу, вкрадчиво добавил: — Хотел с вами посоветоваться…
Белесые брови секретаря взметнулись вверх.