— Ты иди, звони, а я пока груз сдам, — притормозив у почты, сказал Яшмолкин. — Как освободишься, подойди к сельпо, до шоссе вместе поедем.
— Добро.
На обратном пути Бахманов, опасаясь ненужных расспросов друга, принялся рассказывать о деревенских делах. Его возмущало, что основная тяжесть колхозного труда по-прежнему лежит на плечах женщин. Мужики все больше в начальниках ходят — бухгалтер, счетовод, бригадир, кладовщик, заведующий фермой, учетчик — черт-те что! А где мускульная сила нужна, там — бабы. И в домашнем хозяйстве все на них держится.
— Вчера мимо зернового склада проходил. Рожь веяли. Пожилые женщины, молоденькие девушки мешки таскают. Кладовщик, здоровенный детина — ему бы в порту грузчиком работать! — около весов стоит. В руках — тетрадочка, за ухом — карандашик. Да еще покрикивает: «Живее, живее пошевеливайтесь!» Другой, такой же жлоб, фермой заведует. У дверей коровника гора промерзшего навоза, скоро дверь нельзя будет открыть. Говорю ему: «Слушай, неужто нельзя подальше откидать?» А он, зараза, на доярок: «Ну-ка, быстро берите вилы, чтоб через час этого навоза не было!» Те, бедолаги, с утра на коромыслах воду таскают, еле на ногах держатся — коров-то поить надо. Зло меня взяло. «Сам-то, говорю, вилы в руках держать не умеешь или пуп надорвать боишься?» Лупает на меня глазищами, как же — начальник! Целый день ходит, руки в брюки, командует. Сволочь!
— Так и не взялся?
— Куда денется. Не взялся бы — помогли… Ну ладно, до свидания! По возвращению в Масканур как-нибудь встретимся.
— Постой, — Микале придержал друга, заглянул в глаза. — Ты вот что, головы не вешай.
— Ты о чем? — огрубевшее от ветра лицо Бахманова окаменело, он поспешно отвернулся.
— О том. За любовь бороться надо, понял?
— На кулаках, что ли? — горько усмехнулся Костя.
— На кулаках тут ничего не сделаешь. Ты — моряк, перед штормами не пасовал, а тут…
— Струсил, хочешь сказать?
— Да, струсил!
— Выходит, надо было морду ему набить?
— Не то, Костя. Ты сам отлично знаешь, о чем речь.
— Я говорил с нею…
— Как? В пьяном виде? Хорош, нечего сказать.
«А если я тебя убью?»
— А, ты и это знаешь!
— Эх, моряк, моряк! Одессит. Забыл, что тут у тебя — партийный билет, — Микале дотронулся до своего нагрудного кармана. — А об этом нельзя забывать ни на минуту. Не ожидал, Костя, никак не ожидал.
— На, вдарь по морде, только душу не трави! — выкрикнул Бахманов, в упор глянув на друга.
— В другой раз так напьешься, и вдарю, — не отводя взгляда, спокойно и твердо сказал Яшмолкин, выждал паузу и уже другим топом, мягче, продолжил: — Ладно, давай свою лапу. Вот так… Когда вернешься?