Много горя и невзгод выпало на долю Пелагеи Романовны.
Уже здесь, в городе, слышала однажды Пелагея Романовна, как пели её заводские товарки:
До семнадцати годов
По людям ходила.
Где качала я дитя,
Где коров поила…
Эта, впервые услышанная, русская песня до глубины души взволновала деревенскую марийку. Тогда еще Пелагея Романовна не привыкла к голоду, все еще тосковала по просторам полей и лугов. «Выходит, и у русских были такие обездоленные, как я», — растроганно думала она, испытывая горячее чувство благодарности к тому, кто придумал эту песню про девушку-сиротку, одетую в лохмотья.
Сирота я, сирота.
Плохо я одета.
Никто замуж не берет
Девушку за это…
Правда, все правда. Мало ли безродных девушек-батрачек, опозоренных богатым хозяином, кончило свою жизнь в петле пли в глубоком омуте; мало ли их насильно выдано замуж за постылого богатея-вдовца, сведшего в могилу не одну жену. Может, такая судьба была уготована и ей, дочке бедняка Романа синеглазой Палаш, если бы не Советская власть, не колхозы. Не стало кулаков-богатеев, радостно, легко было работать в колхозе — не на хозяина, на себя. Нашелся и жених — пастушок из соседнего села, добрый, тихий Элексей, тоже круглый сирота. Вместе стали работать в колхозе, вместе по бревнышку, по жердочке сколотили себе избенку взамен развалюхи, что досталась ей от горемыки-отца. Одно огорчало Элексея и Палаги — родится ребенок, года не проживет, умирает. Только двое и выжили, сынок да дочка, росли, резвились на радость родителям. А тут, как снег на голову, обрушилась беда. Страшное, непоправимое несчастье. Поехал Элексей на мельницу-ветрянку намолоть муки из зерна нового урожая, а привезли его домой замертво — раскололся жернов, осколком зашибло Элексея. Куда только не возила его Палаш — и в Йошкар-Олу, и в Казань, последнюю коровенку продала, а мужа спасти не смогла. Головой все маялся, заговариваться стал, а там и вовсе помутился рассудок, в больнице и помер. С той поры и покатилась её жизнь через пень-колоду.
Тем летом, когда схоронили Элексея, нежданно-негаданно приехал брат Палаги. Еще подростком он ушел в город на заработки, писал, что поступил учиться, долго учился и вот приехал на побывку — в шляпе, в городской одёже, не узнать. Говорил, что служит на хорошем месте, в Москве, женился, дочку своего начальника взял, живут хорошо, богато. Обрадовалась Палаги родному человеку, распахнула перед ним душу, наревелась всласть. А потом воспрянула духом. Не одна она, брат у неё, в люди вышел, начальником стал и её не оставит в беде, поможет поднять детей на ноги. Самой ей ничего не надо, только бы детей вырастить, выучить, в люди вывести. Коровушку бы, плохо детям без молочка.