Если бы Лекси его оставила в спальне, криминалисты нашли бы. Значит, он может быть где угодно – в любой из комнат, в саду; что же в нем было такого, что она скрывала даже от самых близких друзей? Я будто вновь очутилась в дежурке, услыхала голос Фрэнка: Друзей берегла, а тайны свои – тем более.
Другая версия: Лекси носила дневник с собой, перед тем как уйти, положила в карман, и преступник его унес. Это бы объясняло, почему он не пожалел времени и рискнул за ней погнаться (втащил ее под крышу, ощупывал в темноте безжизненное тело, обшаривал карманы, влажные от дождя и крови), – ему был нужен дневник.
Это было бы вполне в духе Лекси – тайны свои берегла, – но, значит, дневник небольшой, умещается в кармане, а Лекси перекладывала его всякий раз, когда переодевалась. Проще и надежней было бы устроить тайник. Там, где ему и дождь не страшен, и никто на него не наткнется; там, где можно уединиться, даже живя бок о бок с четверкой друзей; там, куда можно зайти когда угодно, не привлекая внимания, только не у себя в комнате.
На первом этаже был туалет, на втором – ванная. Я начала с туалета, но он был не больше стенного шкафа – негде спрятать дневник, разве что в бачке, но и в бачке, и за ним пусто. Ванная комната оказалась просторной, на стенах плитка тридцатых годов с черно-белым орнаментом, щербатая ванна, окна без матового покрытия, с потрепанными тюлевыми занавесками. Дверь запиралась на задвижку.
Здесь за бачком тоже ничего. Я села на пол, вынула деревянную панель рядом с ванной. Панель без труда поддалась, скрипнула, но струя воды или шум сливного бачка заглушили бы любой шум. Под ней оказалась паутина, мышиный помет, пыль со следами пальцев, а в углу – красная книжица.
Я задыхалась, как после бега. Дурной знак: в распоряжении у меня весь дом, а я с ходу набрела на тайник Лекси, будто других мест нет. Дом точно сделался тесен, казалось, он наблюдает за мной, смотрит через плечо.
Я поднялась к себе – к Лекси – за перчатками и пилкой для ногтей. И, сев на пол в ванной, вытащила записную книжку – осторожно, за краешки. И принялась пилкой листать страницы. Рано или поздно криминалисты займутся отпечатками пальцев.
Я надеялась, что в дневнике она изливает душу, да как бы не так! Всего лишь записная книжка в красной обложке из кожзаменителя, по странице на каждый день. На первых страницах – напоминания, округлым стремительным почерком: Салат, бри, чеснок, соль; 11 – пара, ауд. 3017; счет за эл.; попросить у Д. Овид.?? Будничные безобидные записи – и от них мороз по коже. За годы работы следователем привыкаешь вторгаться в чужую жизнь всеми возможными способами: я сплю в Лексиной постели, ношу ее одежду, но это… это осколки ее будней, это не для посторонних глаз, не для меня.