— Это настолько интересно, что я чувствую себя виновным за то, что хочу прервать твой рассказ своим вопросом.
— Ничего. Не переживай. Все хорошо. Задавай свой вопрос.
— Значит, твой отец, типа мэра?
— Да, что-то в этом роде. Но это не значит, что он сидит целый день у себя в приемной, и строит карточные домики. Наоборот, он сидит в своем рабочем офисе, и может быть, там строит карточные домики.
— Значит, обязанности мэра, для него, как хобби?
— Можно сказать, что это так. Ты же помнишь, что я тебе говорила про то, что в нашем роду чтут традиции, и родство?
— Да, прекрасно помню.
— В нашем роду, звание старшины, это переходящий титул. Это, еще одна сохранившаяся традиция. Мы не выбираем себе старшину. Старшина, это член моей семьи, а старшина, обязан быть мужчиной.
— Я рад, что мы сможем дружить. Ты потрясающая.
— Спасибо.
— Можно спросить? — в знак согласия, Мисае опустила голову вниз. — Почему, никто не любит Анкоридж? — на ее лице появилась странная улыбка, потерянной девушки.
— Не знаю. Может быть, потому что люди, живущие в этом городе, разрушают наши культурные, исторические места? Я помню, как однажды, папа пришел домой, и сказал, что одной нефтяной компании, понадобилось построить дорогу, чтобы быстрее попасть на недавно освоенное месторождение нефти. И, что ты думаешь? Что они разрушили?
— Памятник? — мой голос содержал больше сарказма, чем сочувствия и понимания.
— Нет, — третий раз за вечер, настроение Мисае поменялось. Она снова нахмурила брови. — Они убрали камни, и на их месте положили долбаную дорогу, — моя реакция проявилась вслед за ее словами. Я начал смеяться так сильно, как не смеялся последние месяцы. Я знаю, это ужасно, смеяться над историческим памятником ее рода, но это нелепо. Как можно, из-за нескольких долбаных камней, которые никому даже не нужны, прекращать строить дорогу? Вскоре после тридцати секунд безостановочного смеха, из моих глаз начали течь слезы, за которыми, не выдержав, я упал на диван, прижавшись лбом в подушку. Я знал, что Мисае все это время смотрит на меня с таким омерзением, что я, было, хотел побороть свое безразличие к жалким камням, но все же, смех взял надо мной вверх. Не выдержав этого, Мисае грубо спросила меня, от чего смех частично прекратился. Я боялся, что из-за моего безразличия, она встанет, и холодно покинет меня. — Тебе кажется это смешным? Что ты понимаешь в этом? — затем добавила она. — Придурок, — именно это слово, быстро привело меня в чувства, и с моего лица быстро исчезла улыбка.
— Прости меня. Я не хотел смеяться. Но, ты не находишь это немного нелепым. По твоему мнению, компания должна терять кучу денег, из-за нескольких камней?