Как в окно на дождь.
А толпа мужчин вокруг глазела на неё. И я.
Я, известный в местном кругу молодых людей, любящих приключения с девицами и молодыми замужними дамами, как спортсмен, даже чемпион, предпочитающий чувствам количество и скорость — глазел на чужую, безродную, странную женщину, как мальчишка на голую статую. Чувствуя мучительную страсть такой силы, какая порой накатывает только во сне.
Майору было лень танцевать, он пошёл накачиваться вином. Хедера танцевала с местными хлыщами, среди которых были и мои приятели, в этот момент смертельно мне ненавистные. Они наверняка нашёптывали ей сальности, у них были лоснистые морды блудливых котов, а Хедера слушала безмятежно и равнодушно. И я видел, как моих знакомцев трясёт и колотит от этой её безмятежности, за которой что-то…
Мы все чувствовали это что-то. Но, я уверен, никто не мог бы его определить и назвать.
Я чуть с ног не сбил своего дружка Вильяма, который пытался пригласить её на очередной танец. И Хедера усмехнулась, чуть заметно. И я взял её за руку — длинные, нервные, сильные пальцы, нежная и странно цепкая кисть. Я бы хотел остаться с ней наедине прямо сейчас.
Она смотрела без насмешки и без отвращения. Но не равнодушно, а…
Вот с этим вот…
С этим странным чувством за внешней безмятежностью.
Я сделал несколько дурацких комплиментов. Хедера слушала, как слушают шум дождя.
— Бог мой, — сорвалось у меня с языка само собой, — сударыня, зачем вам сдался этот майор? Ну зачем?
Она едва заметно пожала плечами.
— Мне нужна опора, — сказала она. У неё был глуховатый, ровный, необычный голос, такой же безмятежный и тревожащий, как выражение лица.
Молчаливые красавицы сплошь и рядом глупы. Но не Хедера. Я видел: она наблюдает за всем окружающим с равнодушным любопытством, как за копошением муравьёв. Она была… как богиня на рауте смертных. Или фея. Но не человек.
— Мы ещё увидимся, сударыня? — спросил я, заставляя себя отвести её на место.
— Не знаю, — ответила Хедера. — Возможно.
— Непременно! — сказал я, а она снова чуть пожала плечами. Не отводила взгляда, не робела, не смущалась, не приглашала и не навязывалась.
Просто смотрела на меня. Как на новый, но малоинтересный предмет.
Я следил за ней весь вечер. Меня ужасно радовало, что это выражение спокойного наблюдения не покидает её лица, какой бы хлыщ перед ней ни распинался. Либо ей никто не нравился по-настоящему, либо она невероятно владела собой, но ни малейшего знака расположения никто не получил.
И оттого все наши мужчины просто на стену лезли. А майор, старая сволочь, видя это, ухмылялся. Так понимающе, гнусно ухмылялся. Вы тут хоть расшибитесь, а спать с Хедерой буду я, неважно, что она об этом думает.