— Нет! Нет! — решительно отказал шеф. — Не могу! Не хочется нового бурления г…ен. Это же бесперспективно. Только лихо разбудим.
Профессорскую должность занял «варяг», пришедший с кафедры факультетской терапии. Он сразу же начал вести себя по-хозяйски, давая всем понять, что «примеривается» на заведывание кафедрой.
Алекс попробовал поговорить о своих перспективах с ректором, но разговора не получилось.
— Я, Александр Николаевич, привык делить людей на своих и чужих, — сказал ректор. — Вас я при всем желании «своим» назвать не могу, так что обсуждать нам с вами нечего. Да и работать вместе как-то не очень… Вы не находите?
— Нахожу, — ответил Алекс. — До отпуска я могу доработать?
Отпуск у него был запланирован на июль, а разговор происходил в апреле. Три месяца — большой срок, многое можно успеть сделать.
— Лучше не откладывать, — посоветовал ректор. — Так для всех будет лучше.
Алекс вышел в приемную и написал заявление об увольнении.
— Надо сначала подписать у заведующего кафедрой, — строго сказала грудастая длинноногая секретарша.
— Вам надо, вот вы и подписывайте! — отрезал Алекс.
На выходе из приемной он попробовал громко хлопнуть дверью, но тугой доводчик не позволил этого сделать. Тогда Алекс развернулся и пнул ни в чем не повинную дверь ногой.
— Ты с ума сошел! — ужаснулась жена, услышав безрадостную весть. — Не стоило вообще напрашиваться на разговор, зная в каких отношениях Медынин был с папой. Чуешь облом — не при напролом! И уж тем более не стоило увольняться так скоропалительно, в никуда. Как-то все это по-детски! Как все это глупо! Как неожиданно!
— Харе кудахтать! — оборвал Алекс, с несвойственной ему грубостью. — И так тошно.
Сделав очередной виток жизнь снова привела его к разбитому корыту. С одной стороны, он теперь не пешка, а довольно важная фигура — доктор наук с набором работ и опытом преподавательской работы. С другой стороны, важной фигуре и работа нужна соответствующая, в поликлинику на прием не сядешь. А хороших вакансий на примете не было. Поскольку дела на кафедре шли неплохо, Алекс не считал нужным оглядываться по сторонам и «забрасывать крючки» на другие кафедры.
На пике безнадёжья в голову пришла мысль о переезде в Иркутск. Самым страшным было то, что дважды доктор Бушмакин не отмахнулся от нее, а стал всерьез просчитывать свои иркутские перспективы.