Алиса рассказывала мне о трудностях, которые возникли у нее с прелюдом Шопена, а я пыталась объяснить, что достигнуть видимой простоты и легкости бывает иной раз трудней всего.
— Как бы я хотела играть, как вы, миссис Верлен. У вас всегда выходит легко и просто.
— За этим стоят годы и годы практики, — сказала я ей. — Если будешь работать многие годы, то и ты приобретешь мастерство.
— Сэр Вильям спрашивает вас о наших занятиях?
— Да, иногда.
— А обо мне спрашивает?
— Он всеми вами интересуется.
Она порозовела от удовольствия, но тут же ее лицо помрачнело и она сказала:
— Эдит плохо себя чувствовала все утро.
— Женщины в положении иногда чувствуют себя плохо по утрам; со временем это пройдет, и ей станет лучше.
— Как здорово! Все просто счастливы и только и говорят о будущем ребенке и о том, что все исправится, когда он родится.
— Что должно все исправить? — воскликнула Аллегра.
— Мы говорили о ребенке, — пояснила Алиса.
— Все кому не лень болтают о ребенке. Можно подумать, до него здесь ни у кого не было детей. В конце концов, они ведь женаты. Почему бы им не иметь ребенка. Другие же имеют. Для этого люди и женятся… ну, или некоторые из них.
Аллегра с вызовом смотрела на меня, будто желая спровоцировать на какое-нибудь замечание.
— Ты уже выполнила свое упражнение? — спросила я холодно.
— Еще нет, миссис Верлен. Я выполню… позже. Только что было такое ужасное утро, а теперь, смотрите, солнышко, но скоро опять пойдет дождь. Вон какие облака. — Она озорно улыбнулась, но тут же ее лицо потемнело. — Меня уже тошнит от разговоров об этом ребенке. Мой дедушка — изменник. Вот что сказал мне сегодня утром один из лакеев. Он сказал: “Мисс Аллегра, этот ребенок, видать, здорово переменит вашего деда. Похоже, будет, словно мистер Бью вернулся!”
— Да так и будет, — сказала Алиса. — Именно словно мистер Бью вернулся. Интересно, станет ли тогда в часовне опять зажигаться огонь?
— Огню в часовне существует простое логическое объяснение, — сказала я и, поскольку они выжидающе смотрели на меня, добавила: — Я уверена.
Аллегра стояла угрюмо и гримасничала.
— Вся эта суматоха! Она мне отвратительна. К чему поднимать такую суету вокруг ребенка? Может, вообще родится девочка, так им и надо! Они, кажется, совсем забыли о моем существовании. Вокруг меня никогда не суетились, а я ведь дочь Нэйпира, и сэр Вильям — мой дедушка. Теперь он едва смотрит на меня, а когда все-таки случается взглянуть, то на его лице… неприязнь.
— О нет, Аллегра, — запротестовала я.
— О да, миссис Верлен. Какой смысл притворяться. Я привыкла думать: это из-за того, что мой отец — Нэйпир, а дедушка его ненавидит. Но ведь не из-за того же, что у Нэйпира будет другой ребенок, они все подняли такую шумиху, когда он еще даже не родился.