И тут она рассмеялась. Для нее смешным вдруг стало абсолютно все — и нелепость ситуации, и взгляд Виктора, и то, что она не может понять любимого... Да и он ее, похоже, не очень хорошо понимает... Зина все смеялась и смеялась! А Виктор, развернувшись, молча смотрел на нее. Затем, не говоря ни слова, вышел из комнаты...
12 марта 1940 года
В Валиховском переулке, как всегда, было пустынно и тихо, и Зина шла очень медленно, с удовольствием смотря на красоту здания старинной инфекционной больницы. Оно было не просто мрачным, как могло показаться на первый взгляд, оно было торжественным, и это вызывало в ее душе какое-то странное благоговение. Это здание было похоже на готическую музыку, застрявшую во тьме веков. Мрачные своды были самим временем, застывшим в камне.
Зина подумала, сколько же видели эти величественные камни! И как бы страшно стало, если бы они могли заговорить...
В это раннее утро, на следующий день после того, как ее уволили из института, Крестовская оказалась в Валиховском переулке не случайно. Она шла в морг.
Это было единственное, что она могла сделать — попытаться устроиться на прежнее место работы. Зина прекрасно понимала, что ни врачом, ни преподавателем ее больше никогда не возьмут.
А с этим местом, с моргом, была связана огромная часть ее жизни, очень важная. Изредка, тайком, даже не признаваясь себе, Зина скучала по той работе, по той таинственной и напряженной атмосфере места, которого боятся все люди на свете. Ей было приятно чувствовать себя таким исключением — не бояться того, что наводило ужас на всех.
Она шла очень медленно, вспоминая свое прошлое — так, словно от этого зависела ее жизнь.
Совсем рядом находилась квартира на улице Пастера, где когда-то жил Виктор Барг. Зина, вздохнув, вспомнила счастливые ночи, проведенные там, и страшную тайну, которую он прятал.
Однако она не могла не отметить, что в этот раз почему-то не защемило ее сердце, как было всегда, словно временные волны, через которые она проплыла, стерли четкость этих воспоминаний... А может, изменения, которые произошли в ней, настолько затронули ее сущность, что Виктор Барг переместился из одной грани ее жизни в какую-то совершенно другую?.. А может, дело было в самом Викторе, в котором Зина все больше и больше теряла саму себя и отчаивалась от мысли, что не может этому противостоять?..
За зданием инфекционной больницы показался двор морга, огражденный низеньким забором. По ночам калитку в воротах всегда освещала тусклая электрическая лампочка. Зина вспомнила, с каким ужасом прошла через эту калитку в первый раз. И единственным человеком, который удержал тогда ее в жизни, был Борис Рафаилович Кац. Воспоминания о нем были столь болезненны, что Зина в своей повседневной жизни старалась до них не дотрагиваться — как будто этого никогда и не было.